«Человек - это процесс»

В преддверии мастер-класса одесского сценариста Дмитрия Вадимовича Костроменко мы решили познакомить наших читателей и почитателей поближе с тем, кто будет посвящать юных киношников в тонкости сценарного мастерства.

– Дмитрий Вадимович, нам известно, что в 1989 году вы волей случая оказались вовлеченным в сферу кино. Расскажите об этом случае подробней.

–

Этим я благодарен Игорю Болгарину – сценаристу известного телесериала «Адъютант его превосходительства». Ну, в общем, в те времена он был на коне. И ему заказали сценарий о современной армии. Так как они когда-то работали с моим отцом, меня попросили накидать каких-то фактов, что-то интересное. Я сам был как раз недавно оттуда. Мы прошли в соавторах, за что ему большое спасибо, что он меня, как бы, паровозом в это дело втащил. И вот так получилось, а потом понравилось. Но я, честно говоря, вот это самое первое своё кино смотреть без того, чтобы поёжиться, не могу. Там столько всего… Я вообще не знал, как это делается, что это, как это, какие там есть правила, какие законы, что надо, что не надо…

– Какими качествами должен обладать современный писатель, и может ли обычный человек, даже без соответствующего высшего образования, стать сценаристом? Я думаю, собственным опытом Вы смогли доказать, что всё-таки может?

– Ну, насчёт писателя я не знаю, я не писатель, потому что писатель – это тот, кто издаётся, а то, что я пишу – это или для собственного удовольствия, или это сценарии, что совсем разные вещи. А насчёт образования… С одной стороны да, с другой стороны, если человек от природы владеет словом, если у него фантазия работает, если он пишет без ошибок, желательно, то конечно может, не надо ему там никакого образования. Но у меня в этом смысле просто был филфак за плечами, и я уже кое-что понимал в этом.

– А для вас творчество ради удовольствия и написание сценариев – это совершенно разные вещи? Или всё-таки вы сценарии пишете тоже с любовью?

– Нет, сценарии – это тоже удовольствие. Я имею в виду то, что я в своё время написал довольно много всяких вещей не для кино, а просто потому, что вот мне всегда хотелось прочитать что-то похожее, но никто этого не написал, поэтому пришлось написать самому.

– Не даром говорится, что талантливый человек талантлив во всём. Насколько мы знаем, кроме написания сценариев вы пробовали себя в других направлениях – телевидение, издательство книг, реклама, преподавательская деятельность. Что из этого вам было ближе всего?

– Проще ответить, что было дальше всего. Всё было дальше. Вы так по-доброму меня записали в талантливые люди… Если бы я был талантливым, тем более, талантливым во всём, у меня бы это всё получилось.

– У вас были когда-нибудь мысли всё бросить, начать всё с самого начала и посвятить себя вообще чему-то абсолютно другому?

– Всегда были такие мысли.

– А на что бы вы смогли променять работу сценариста? Вот в детстве кем вы мечтали стать, простите за столь банальный вопрос?

– Вопрос банальный, но иногда на него банально не ответишь. Ну, в самом раннем детстве мы все мечтали… стать дворником, чтобы в школе не учиться, потому что родители говорили: «Будешь плохо учиться – станешь дворником». Но потом, когда узнал, что нужно рано просыпаться, то эта мечта пропала. Космонавтом… На самом деле, действительно иногда хочется всё-всё поменять, абсолютно. Заняться чем-то совершенно другим. Я бы, например, если мне ещё одна жизнь была бы дадена, хотел тренером стать. Тренером по единоборствам. Я просто сейчас этим занимаюсь, и всю жизнь занимался разным спортом, мне это нравится.

– В чём вы черпаете вдохновение для своих сценарных работ и вообще, для своего творчества?

– Вдохновение бывает трёх родов. Самое приземлённое вдохновение – это когда тебе дают заказ и, пускай это даже не очень интересно, и не очень ты это знаешь, но для того, чтобы не выпасть из этой обоймы, чтобы в следующий раз к тебе опять обратились, ты за это берёшься. Второй род вдохновения – когда это действительно твоё и тебе самому интересно то, что ты пишешь, ты потом ходишь, везде это предлагаешь. Ну а третье – это когда с тобой что-то происходит, особенно если происходит что-то тяжёлое, например, неудачная любовь, или что-то такое. И куда деваться? Надо как-то это всё выплеснуть, если не получается выплеснуть туда, куда положено – в жаркие объятия. Тогда оно на бумагу просится и уже как-то успокаивает немножко.

– Скажите нам по секрету, ваш фильм «Не улетай, землянин» связан как-то с вашими детскими мечтами о космосе?

– Нет-нет. Он, скорей, связан с личными впечатлениями, когда я сам был в роли вот такого преподавателя…

– А тот человек, который пробудил в вас эти впечатления, больше был похож на ту холодную героиню-инопланетянку или на добрую молоденькую девочку?

– И на то, и на другое. Там со всех сторон накинулось… Просто некуда было деваться, кроме как во что-то это воплотить.

– Что вам ближе: такие лирически-романтические фильмы, как «Не улетай, землянин» или более детективного характера, как «Пистолет Страдивари»?

– Мне как-то ближе, не побоюсь этого слова, старомодные такие вещи. Старомодные в смысле того, что я считаю, они добрые должны быть. А фильмы, где все друг друга убивают… Я не люблю об этом писать.

– В последнее время существует такая проблема, что многие люди стали воспринимать кино исключительно как развлекательный вид искусства. Возможно ли это как-то исправить, воспитать в человеке любовь к более глубоким фильмам?

– Об этом, на самом деле, очень долго можно говорить. Потому что, во-первых, люди разные. Всегда были те, кто воспринимает кино просто как способ развлечься. Вот я в детстве убежал с уроков, пошёл в кино, не для того, чтобы приобщиться к прекрасному, а чтобы в тепле пересидеть полтора часа и чтобы мне при этом было не скучно. Сейчас, я вас уверяю, есть много людей, которые хотят умного какого-то кино, глубокого, высокого. И для того, чтобы таких людей было больше, как мне кажется, нужно чтобы просто сама жизнь была немножко другая. Сейчас у нас она построена на таких основаниях, которые во многом способствуют такому подходу – за мои деньги сделайте мне интересно, сделайте мне смешно, и с другой стороны идёт такое же предложение. А если вся жизнь будет опираться на другие основы, будет и другое отношение к кино. Ведь кино – это отражение всего, чем мы живём.

– Говорят, творцы кино – архитекторы человеческих душ. Может всё же есть надежда запрограммировать людей на что-то хорошее, доброе?

– Есть такие архитекторы, которые действуют по принципу – вот я вам что-нибудь ляпну на экран, а вы смотрите на это и воображайте, что хотите. То есть, я сам не понимаю, что я тут наваял, какие-то там свои детские комплексы, своё понятие о «крутизне». Это и неправильно, и неинтересно.

– А среди нового, молодого поколения Вы видите тех, у кого может получиться изменить к лучшему направленность кино нашего времени?

– Как ни странно вижу, и очень много вижу! Правда, меня немножко смущает, что это встречается в основном среди девушек. Среди мальчиков это происходит немножко более странно, и самих ребят почему-то меньше в это дело идёт. Но среди них есть очень интересные люди. И если бы наша система кино нормально функционировала, они бы нашли своё применение и сняли бы первый фильм ерундовый, второй профессиональный, а третий – гениальный.

– Давайте немного заглянем вперёд. Совсем скоро состоится мастер-класс, где вы будете преподносить свои знания, своё мастерство будущим сценаристам. Чему вам больше всего хотелось бы их научить, что самое главное, что вам хотелось бы им сказать?

– Я бы так сказал… У них всё будет. Единственное, на что я бы хотел обратить внимание – это ответственность, как бы странно это не звучало. Во-первых, перед самим собой, чтобы не было потом стыдно. Зачастую в этом деле, в этом бизнесе приходится наступать самому себе на горло, чем-то поступаться. Во-вторых, это ответственность перед зрителем. Если я вдруг начну говорить людям не то, во что я верю и не то, что я хотел бы, чтобы было в этой жизни, я… Можете выдумать сами плохие слова, какие знаете. А всё, что касается самого ремесла – это такие простые вещи. Главное – чётко описывать то, что будет происходить на экране, всё остальное – это техника.

– Для вас легче преподавать теорию или учить практике?

– И то, и другое тяжело. Потому что невозможно просто рассказать теорию или сразу взяться за практику. Получается только в совокупности, и тут даже самому приходится постоянно учиться. Это на самом деле очень тяжело и очень интересно. Я уже не один год преподаю, и к каждому занятию тщательно готовлюсь. Появляются новые люди, новое общение, новые вопросы. И для меня это тоже развитие. Если этого не будет – всё, я засохну, как дерево, которое не поливают. Человек – это процесс, непрерывное движение. Как раз оно для меня очень здорово реализуется в этом взаимообучающем процессе.

– И, наконец, какая у вас самая большая и яркая профессиональная мечта? Что должно случиться в вашей жизни, чтобы вы стали абсолютно счастливым человеком?

– Когда я почувствую, что я написал, кто-то снял, и в результате получился фильм, который будут смотреть через 10 лет, хотя бы, а то и через 20… Когда на фестивале я не просто так пройду по красной дорожке, а я буду знать, что я по делу иду, что я действительно это заслужил. О! Вот это предел мечтаний, самое-самое, что меня согреет в этой жизни.

Хочется выразить огромную благодарность Дмитрию Вадимовичу за столь искреннее и тёплое интервью. Мы познакомились с ним как с творческим человеком, сценаристом и преподавателем. И теперь осталось только узнать от него тонкости и нюансы сценарного мастерства на мастер-классе, который состоится 9 октября. А после пройдёт время, и у кого-то из нас появится первый хороший фильм, потом профессиональный, а потом гениальный…

Беседовала Яна Городинская