Венценосные заики. Почему мы так плохо знаем лучший кинематограф Европы — британский

После ажитации фестиваля «Новое британское кино» в Москве остался крайне скромный улов: в прокат вышла единственная картина. Впрочем, отличная. «Неотразимая Тамара», поставленная живым классиком Стивеном Фрирзом («Опасные связи», «Королева»), — парадоксальная комедия, местами непроходимо глупая, временами весьма тонкая, об особенностях провинциальной жизни.

Героиня истории, основанной на прозе Томаса Харди и отнюдь не супергеройском комиксе Поузи Симмондс, публиковавшемся в The Guardian, возвращается в родную деревню, которую покидала никому не нужной дурнушкой. Теперь она (как выяснилось, красотка Джема Артертон еще и прекрасная комическая актриса) сделала пластику носа и превратилась в секс-символ, притягивающий взгляды и мысли здешних обитателей. В их числе эксцентричная рок-звезда, отдыхающие на природе писатели, их ревнивые жены, огромное количество коров и несколько скучающих школьниц. Пожалуй, эта картина — квинтэссенция британского образа жизни и мысли, пресловутого английского юмора и особенного, довольно чопорного, извода британского эротизма. Тем более обидно, что в лидера зрительских симпатий у нас она явно не превратится, оставшись арт-хаусным курьезом.

Но это хоть что-то. Огромное количество превосходных английских картин вообще не добирается до нас (о сериалах и вовсе молчу), а «сливки» российский прокат глотает через силу, неохотно, с гримасой отвращения. Такая же судьба ждет и драму «Еще один год» лучшего британского режиссера Майка Ли (лауреат «Золотой пальмовой ветви» и «Золотого льва»). Тонкая, невыразимо печальная и при этом очень забавная картина о старении, дружбе и одиночестве разыграна артистами-виртуозами — многолетними партнерами Ли, помогавшими ему формировать собственную уникальную методику импровизаций и репетиций, в ходе которых рождается сперва сценарий, а потом и фильм: Джимом Бродбентом, Рут Шин и Лесли Мэнвилл. Но «реализм кухонной раковины», как определили лет тридцать назад стилистику режиссера английские критики, — блюдо не для нашего стола, нам что попраздничнее подавай. Особенно в новогоднюю пору, когда прокатчики обещают одарить нетерпеливых зрителей аж парой копий «Еще одного года». К гадалке не ходи — фильм не просто провалится, а безнадежно потеряется на фоне победоносного шествия комедии «Любовь-морковь — 3» по многочисленным экранам великой страны.

Законы рынка, специфика менталитета, непривычка к авторскому кино… Слышали, знаем. Однако автор этих строк своими глазами наблюдал многотысячный зал Лондонского — не снобского Каннского, а рассчитанного исключительно на рядовую публику — фестиваля, хохотавший и всхлипывавший на премьерном сеансе «Еще одного года». В зале были отнюдь не одни британцы, но и многочисленные гости столицы. Нормальные люди, не синефилы. Перед ними разворачивалась негромкая, повседневная и потому пронзительная драма обычных людей, как две капли воды похожих на них самих. Почему же этот ненавязчивый катарсис, знакомый не понаслышке любому читателю Чехова, недоступен и не нужен нам? Ответ неизвестен. Зато вполне очевидно, что несравненно высокое качество английской кинопродукции — даже среднестатистической — объясняется этой скромной приближенностью к реальности, сообщающей правдоподобие каждой актерской реплике, каждому (даже предсказуемому и банальному) режиссерскому ходу.

Результат — поразительное преуспеяние практически в любом жанре, свойственное не только великим, вроде Ли, Фрирза или Кена Лоуча, но и довольно рядовым британским постановщикам. Хотя и рядовые на всемирном фоне выглядят крайне выигрышно. Недаром ученик Лоуча и его актер Питер Муллан за свой предыдущий фильм «Сестры Магдалины» получил главный приз в Венеции, а за новейший, под названием «Шпана», был удостоен такой же награды в Сан-Себастьяне. На показе «Шпаны» и последующем мастер-классе режиссера в том же Лондоне было не протолкнуться. Зрительскому успеху в цивилизованной Англии отнюдь не мешает тот факт, что фильм, как говорится, «тяжелый». Вдохновленная воспоминаниями постановщика о собственном детстве жесткая травматическая драма повествует об истории старшеклассника-отличника, буквально вынужденного под давлением социальной среды превратиться в криминальный элемент. Кульминационная сцена картины — поножовщина с Иисусом, слезшим с креста; герой втыкает ему в бок перо, под стать сотнику Лонгину. Там, где процветает культ человечности, даже в подобных экстремальных формах, религиозному благолепию не место.

Публика британского кино взрослела вместе с его персонажами, начиная с эпохального «Кеса» (1969) Кена Лоуча и до нынешней «Шпаны». Ныне она созрела для того, чтобы выстаивать очереди в кинотеатральные кассы ради тех шедевров, которые в той же России моментально признали бы «не зрительскими». Несовершенство человеческой натуры — нормальное следствие гуманизма: поэтому в Англии появилась фрирзовская «Королева», показавшая монархиню как пожилую растерянную даму и растрогавшая весь мир, поэтому теперь тут сняли чуть более мейнстримный и все равно очаровательный фильм «Королевская речь» (режиссер Том Хупер). Тут главный герой — родной отец королевы, Георг VI, в канун вступления на престол: тогда подданные знали его как принца Альберта, а родные называли Берти, дразня за глаза заикой. Именно ему пришлось возглавить страну в годы Второй мировой, когда регулярные радиообращения к народу превратились из ритуала в важнейшее обязательство: на помощь королю пришел речевой терапевт из Австралии, доктор-самоучка Лайонел. Блестящий актерский дуэт разыгран Колином Фертом и Джеффри Рашем — и нет ни малейших сомнений в том, что оба получат свои номинации. Может, Ферт и до «Оскара» наконец-то дойдет: такая награда была бы абсолютно заслуженной.

Даже на престоле чопорной империи сидит не позолоченный истукан, а узнаваемый джентльмен с соседней улицы; потому институт так называемых звезд в Британии тоже приживается с трудом. Две самые известные молодые англичанки, не сходящие со страниц глянцевых журналов, Кира Найтли и Кэрри Маллиган, почитают за честь возможность переодеться в задрипанные шмотки и сыграть двух девиц с несчастливой судьбой — если это поможет перенести на экран хорошую прозу. Эта непростая задача с честью была выполнена дебютантом Марком Романеком, фильм которого «Не отпускай меня» по одноименной антиутопической мелодраме Кадзуо Исигуро открывал Лондонский фестиваль. Душераздирающая притча с любовным треугольником в центре, бесспорно, придется по вкусу старшеклассницам. Но и все прочие категории зрителей оценят по заслугам, с какой отдачей и каким удовольствием играют в скромной (по голливудским меркам) картине эффектные актрисы, разрушая уже сложившиеся клише «модных икон».

Вроде звезды — а гляди ж ты, похожи на настоящих людей! Ощущение, которое так редко испытываешь, смотря новейшее отечественное кино: как бы ни пыжились наши локальные знаменитости, вспоминая основы школы Станиславского, пропасть между ними и зрителями будет непреодолимой. Наверное, именно поэтому кино британского качества в России — такая же редкость, как вошедшие в анекдоты английские газоны.

—

Источник: expert.ru