История кино / Часть 13: Национальные кинематографии в 30-е годы

Зарождение звукового кино грозило ослабить позиции американского кинематографа на мировом рынке. Оно давало возможность другим странам создать собственную кинопромышленность, способную выпускать фильмы на родном языке. В эпоху бурного роста националистических настроений кино очень быстро сделалось важнейшим средством выражения общественного мнения.

Подъем национальных кинематографий

Европейские режиссеры приспособились к звуку быстрее, чем их коллеги из Голливуда. Американские продюсеры полагали, что зритель способен воспринимать звук в кино лишь в том случае, если видит его источник на экране. Европейские же мастера, например Эйзенштейн и Клер, стремились раскрыть художественный потенциал звука, так как они экспериментировали с образами в эпоху немого кино. Клер умело использовал закадровые диалоги, пение и звуковое сопровождение, чтобы сделать более динамичным действие в таких искрометных комедиях, как фильм «Под крышами Парижа» (1929). Вскоре и другие талантливые режиссеры обратились к огромным возможностям звука, в том числе Алфред Хичкок в фильме «Шантаж» (1929), Джозеф фон Штернберг в картине «Голубой ангел» (1930) и Фриц Ланг в фильме «М» (1931).

Поначалу Голливуду удавалось поддерживать свое лидерство, переснимая наиболее значительные ленты с помощью зарубежных актеров. Вскоре, однако, выяснилось, что гораздо дешевле просто перевести, или дублировать, диалоги на соответствующий язык либо дать их на экране в виде субтитров. И все же, несмотря на конкуренцию со стороны Голливуда, многие национальные кинема-тографы начали быстро вырабатывать свой индивидуальный стиль.

Французское кино: поэзия и реализм

Более всего в этом преуспел французский кинематограф. Поскольку во Франции режиссеры не были связаны по рукам и ногам политикой киностудий или властей, они имели возможность продолжать свои смелые эксперименты, что и отличало французскую школу киноискусства в конце 1920-х годов. Среди лучших картин Жана Виго следует назвать фильм-аллегорию о школьном бунте «Ноль за поведение» (1933) и «Аталанту» (1934) - романтическую историю, происходящую на речной барже, где причудливо сочетались поэтика и реальность.

Творчество Виго оказало решающее воздействие на формирование стиля, доминировавшего во французском кино в течение всего десятилетия. Этот стиль можно назвать поэтическим реализмом, поскольку режиссеры стремились показать, что в повседневной жизни простых людей поэзии и драматизма ничуть не меньше, чем в ослепительных голливудских сказках. К тому же в это время во Франции пришло к власти новое правительство, обещавшее провести реформы и улучшить положение дел в стране. Этот оптимизм и вера в будущее, характерные для начала 1930-х годов, нашли свое отражение в таких картинах, как «Карнавал во Фландрии» Жака Фейдера и трилогия по пьесе Марселя Паньоля «Мариус» (реж. А. Корда).

Однако с приближением второй мировой войны настроение французов становилось все более пессимистичным, о чем можно судить по их фильмам. Примером этого фаталистического направления может служить картина Жюльена Дювивье «Пепе ле Моко» (1937) с Жаном Габеном в главной роли. Этому популярному актеру суждено было стать символом французского пессимизма второй половины 1930-х годов. Он также снялся в фильмах Марселя Карне «Набережная туманов» (1938) и «День начинается» (1939). Эти ленты повествуют о последних часах жизни ни в чем не повинных людей, бессильных противостоять судьбе. Впоследствии в адрес этих картин не раз раздавались упреки за то, что они внушили французам чувство обреченности задолго до начала второй мировой войны и тем самым способствовали поражению Франции.

Лучшие французские картины этого периода были сняты режиссером Жаном Ренуаром, сыном художника-импрессиониста Огюста Ренуара. Его карьера началась в самом конце эры немого кино, а такие ленты, как «Будю, спасенный из воды» (1932), «Тони» (1934) и «Человек-зверь» (1938), создали ему репутацию одного из лучших кинематографистов Франции.

Вершиной его творчества стали картины «Великая иллюзия» и «Правила игры» (1938), в которых он попытался показать, что европейская цивилизация оказалась на краю пропасти. При создании этих фильмов Ренуар довел до совершенства метод мизансцен. Он помещал зрителя в самую гущу действия, снимая эпизоды длинными планами с использованием глубокофокусной оптики, что позволяло достигать предельной четкости изображения. Этот метод оказал огромное воздействие на развитие мирового киноискусства.

Короткий взлет английского кино

В середине 1930-х годов был краткий период, когда наиболее серьезным конкурентом Голливуда стал крупнейший потребитель его продукции - Великобритания. Правда, большинство английских картин снималось дешево и быстро, только для того, чтобы соблюсти требования закона о квоте, согласно которому 20% экранного времени в Великобритании должно было быть заполнено английской кинопродукцией.

Майкл Бэлкон, возглавлявший фирму «Гейнсборо пикчерс», быстро сообразил, что эти «квотные» ленты отлично подходят для освещения чисто английских тем. В результате он выпустил популярный цикл картин с такими эстрадными артистами, как Грейси Филдз и Джесси Мэттьюз, и музыкальными комиками Джорджем Формби и Уиллом Хеем. Прибыль от этих картин он использовал для финансирования более серьезных работ режиссеров Кэрола Рида и Майкла Поуэлла, остававшихся ключевыми фигурами английской кинематографии на протяжении последующих 30 лет. И все же режиссером номер один для Бэлкона был, несомненно, Алфред Хичкок.

Свою карьеру в кино Хичкок начал с создания немых триллеров типа картины «Жилец» (1926). Он приобрел известность благодаря снятой им в 1929 году первой английской звуковой ленте «Шантаж». Этот фильм был посвящен его излюбленной теме - страху в повседневной жизни. Здесь же Хичкок заложил свою фирменную традицию - снимать кульминационные сцены своих картин в разного рода знаменитых местах.

Хичкок был превосходным стилистом, испытавшим сильное влияние немецкого экспрессионизма. Каждую сцену он планировал до мельчайших деталей, чтобы все в ней - декорации, реквизит, актеры, ракурсы съемки, музыка и звуковое сопровождение - способствовало нагнетанию напряженности на экране. Он настолько изящно сочетал страшное, смешное и романтичное в таких своих картинах, как «39 шагов» (1935) и «Леди исчезает» (1938), что ко времени, когда он перебрался в Голливуд, его по праву называли мастером напряжения. Его первым американским фильмом стала мелодрамма «Ребекка», удостоенная в 1940 году «Оскара» как лучшая картина года.

Александр Корда, режиссер и продюсер венгерского происхождения, работавший в Великобритании, также мечтал прославить английский кинематограф. Он был убежден, что при умелом использовании английской истории и литературы, привлекая талантливых актеров, здесь можно снимать картины, ни в чем не уступающие голливудским. Ободренный международным признанием своего фильма «Частная жизнь Генриха VIII» (1933), он приступил к расширению сети своих киностудий и пригласил на работу таких режиссеров, как Рене Клер и Джозеф фон Штернберг. Однако его экранизация научно-фантастических романов Г. Д. Уэллса, в том числе картина «Облик грядущего» (1936), а также пышные приключенческие ленты типа «Четырех перьев» (1939) кассового успеха не имели. В итоге к 1938 году Корда практически обанкротился, и английский кинематограф пришел в глубокий упадок. Продолжала процветать лишь кинодокументалистика.

Документалистика и пропаганда

В эру немого кино было создано немало впечатляющих документальных лент. Однако появление звука дало этому жанру новый импульс. Одним из первых звуковых документальных фильмов, снятых в Великобритании, была картина «Рыбачьи суда» (1929) режиссера Джона Грирсона. В 1930-е годы он возглавлял несколько съемочных групп, финансировавшихся государством, и требовал от своих режиссеров творческого подхода к технике документальной съемки. К примеру, Бейзил Райт в фильмах «Песнь о Цейлоне» (1934) и «Ночная почта» (1936) прибег к поэтическому стилю, в то время как Пол Рота, Артур Элтон и Эдгар Энс-тей экспериментировали в области мелодраматической киножурналистики, призванной привлечь внимание публики к тяжелой жизни и условиям труда неимущих классов.

От этих лент разительно отличались документальные фильмы, снятые в гитлеровской Германии. К примеру, фильм Дени фон Рифеншталь «Триумф воли» (1935) представлял собою чистейшей воды пропаганду, нацеленную на восхваление нацистской партии. Она была лично приглашена Гитлером для создания ленты о партийном съезде в Нюрнберге в 1934 году. Для съемок всевозможных церемоний и речей, где Гитлер представлялся спасителем нации, она использовала 30 кинокамер. Ее же документальный отчет «Олимпия» (1938) об Олимпийских играх 1936 года в Берлине также подвергся критике за пропаганду нацистских идей. Правда, сама Рифеншталь утверждала, что ее фильмы являются произведениями искусства и не имеют отношения к политике и пропаганде.

По распоряжению нацистов такие художественные ленты, как «Штурмовик Брандт» и «Юный гитлеровец Квекс» (1938), должны были содержать элементы пропаганды. В Советском Союзе также выпускались художественные картины, оправдывавшие преступления сталинского режима и прославлявшие реальных и вымышленных героев-коммунистов. При этом режим не позволял таким режиссерам, как Эйзенштейн, творчески подойти даже к этим конъюнктурным темам.

Кино в Азии

В начале эры звукового кино кинематографистам таких больших стран, как Китай или Индия, было весьма не просто работать из-за множества диалектов и наречий, на которых говорило их население. Тем не менее индийское кино вскоре добилось немалого прогресса. Большинство картин относилось к жанру музыкальной мелодрамы, или «масала». Их сюжеты черпались из местного фольклора и замысловатых национальных традиций, и эти фильмы пользовались популярностью во всех странах Юго-Восточной Азии.

Японский кинематограф еще в эру немого кино отличался неповторимой индивидуальностью. Японские киностудии поощряли экспериментаторство, и многие режиссеры выработали свой оригинальный творческий стиль. Кэндзи Мидзогути прославился длинными планами и глубокофокусной оптикой. Он разрабатывал тему конфликта между традициями и современностью, а также тему положения женщины в обществе в таких картинах, как «Элегия Нанива» (1936). Ясудзиро Одзу специализировался на мелодрамах типа «Родиться-то я родился…» (1932), отличавшихся своим реализмом и особым ракурсом съемки. Однако, несмотря на высокое качество японских фильмов, они были мало известны за пределами страны. Международное признание японское кино завоевало лишь в 1950-е годы.