Постановка спецэффектов в съемке. Безопасность превыше всего

Интервью с ведущим специалистом компании «Пироспецэффект» Глебом Локшиным: "Главная задача при постановке спецэффектов на киносъемках — обеспечить безопасность."

Глеб Владимирович Локшин по образованию врач. Поступив в медицинское училище после школы, он закончил его и отслужил в армии в качестве медицинского работника. Затем стал студентом Второго московского медицинского университета им. Н. И. Пирогова, получил специальность врача-травматолога и имеет 14 лет медицинского стажа. А в 2004 году организовал компанию «Пироспецэффект», которая сейчас является одним из российских лидеров в области спецэффектов. О том, почему он столь резко изменил направление своей деятельности и какие технические и творческие задачи приходится решать специалистам созданной им компании, Глеб Владимирович рассказал главному редактору журнала Нине Лысовой.

Нина Лысова: Почему Вы решили бросить медицину и заняться спецэффектами?

Глеб Локшин: Я с друзьями все школьные годы яростно увлекался химией, особенно той ее частью, что связана с синтезом и применением пиротехнических средств и материалов. Сейчас, с высоты профессии, вспоминаю то время с содроганием — после наших экспериментов мы чудом остались целы и невредимы. Каждый раз, когда на улице что-то грохотало, моим родителям звонили из милиции и спрашивали: «Дома ли ваш сын?». Тогда мы доставляли много хлопот, правда все-таки безобидных, своему окружению. А как-то раз мне позвонил мой одноклассник, художник комбинированных съемок Вячеслав Клименков, и шутя сказал, что на «Мосфильме» открылись первые курсы пиротехников и на них приглашаются все желающие. время закончил интернатуру и у меня был свободный месяц. Думаю, схожу, взгляну одним глазком, чем это они там, в кино, взрывают, побалуюсь, вспомню детство. Состояние дел в кинопиротехнике в те послеперестроечные годы меня просто потрясло своей унылостью. Но это не помешало увидеть огромные перспективы спецэффектов для волшебного мира кино. Вот так и попал в профессию благодаря киностудии «Мосфильм» и классным специалистам, которые там работали. Кинопиротехнике нас учили настоящие мастера — Владимир Михайлович Сухорецкий и Николай Борисович Неяглов. Они не только обучали всем тонкостям профессии, но и делились собственными секретами и разработками. В пиротехническом цехе «Мосфильма» я проработал несколько лет в качестве оружейника-пиротехника, постигая премудрости этого дела, изобретая новые методы и технологии создания спецэффектов. Я очень люблю оружие и был просто потрясен, когда познакомился с уникальной коллекцией игрового оружия «Мосфильма». Первыми фильмами, в которых я принимал участие, были «Яды, или История отравлений» (режиссер Карен Шахназаров), «Звезда» (режиссер-постановщик Николай Лебедев), «Антикиллеры» (режиссер Егор Кончаловский). На этих картинах и освоил профессию, многие ее нюансы. Мне она показалась крайне интересной, и я понял, что хочу этим заниматься. В моей семье это решение вызвало шок, но я его принял. Да и киноиндустрия в то время начала активно развиваться после перестроечного застоя, и мастера спецэффектов стали востребованы.

Н. Л.: Так как все-таки называется Ваша профессия?

Г. Л.: В моей трудовой книжке было написано «мастер оружейник-пиротехник», но это еще советская квалификация профессии. Сегодня я назвал бы ее «мастер спецэффектов», потому что спецэффекты — это очень широкое понятие, их делают люди различных профессий: специалисты по компьютерной графике, по пластическому гриму, пиротехники, химики, механики и т. д. Все эти специалисты принимают участие в создании спецэффектов.

Н. Л.: Цифровые визуальные эффекты (компьютерная графика) в современном производстве фильмов применяются очень широко, но их создание — процесс трудоемкий. Снять обходится дешевле?

Г. Л.: Дело не в том, что дешевле. Что-то снять «живьем» просто невозможно, и это рисуют на компьютере, а что-то, наоборот, на нем создать весьма проблематично. Например, есть несколько сред, рисовать которые с «нуля» крайне сложно — вода, огонь, дым. Их проще снять отдельно, а затем уже размножить, отредактировать и разместить в нужных местах по кадрам. У каждого специалиста в области спецэффектов свой набор тонких инструментов, и главная задача — умело сочетать их возможности в одном фильме. Мы часто делаем заготовки для компьютерной графики — отдельные эффекты на голубом фоне, которые можно вырезать и размножить с помощью компьютерных технологий. Создать правдоподобно на компьютере дождь, передать реакцию воды, когда она падает на землю, крайне сложно. Проще снять, а потом обработать.

Н. Л.: Почему захотелось организовать собственную компанию?

Г. Л.: Работать в нужном для кино направлении и быть независимым хотелось давно. И четыре года назад это удалось реализовать. Помог в этом нелегком деле прекрасный организатор Максим Викторович Луценко. С ним мы сделали первые шаги в создании компании и организации собственных производства материалов и технической базы. Сейчас в авральные дни съемок мы можем привлечь к работе большое количество наших специалистов, которые и формируют творческий потенциал компании, потому что в спецэффектах главное — люди.

Н. Л.: Кто они по образованию, специальности?

Г. Л.: Образование и специальность играют важную, но не главную роль. Просто у них руки растут из нужного места и они обладают способностью творчески и инженерно мыслить, изобретать что-то новое в кратчайшие сроки, порой непосредственно на съемочной площадке. Вот это сочетание находчивости, ума и хороших рук для нас и является кладом, такие люди и создают спецэффекты, приживаются в нашей среде. Зная мощность и метод действия какого-то прибора, они понимают, какого результата можно добиться.

Н. Л.: В вашем коллективе есть и химики-технологи, и инженеры-конструкторы, и инженеры-электронщики, и представители многих других специальностей…

Г. Л.: Ведь мы же не волшебники. Все спецэффекты всегда проходят в соответствии с законами физики и химии. Изобретая очередной эффект, я очень часто обращаюсь за советом к талантливым профессионалам и ученым различных областей, и именно они помогают добиться нужного результата на экране. К тому же часто это просто очень интересные люди, общение с которыми доставляет удовольствие.

Н. Л.: На сайте «Спецэффект» указано, что компания предоставляет оружие…

Г. Л.: Речь идет об оружейных макетах, использовать боевое оружие на съемках категорически запрещено, да это и не нужно. Мы встраиваем в макет ружья специальные устройства и, в зависимости от задачи, такое оружие имитирует выстрел с дымом и огнем. Еще раз подчеркиваю, использовать его как боевое невозможно в принципе. Конечно, было бы просто замечательно, если бы у нас появилась возможность использовать на съемках холощеное оружие, как это делается во всех цивилизованных странах. Но в нынешней редакции закона «Об оружии» интересы кинопроизводства не учтены никак, впрочем, как и многие другие, понятия «холощеное оружие» в нем просто нет.

Н. Л.: А кто стреляет из этих оружейных макетов — актеры или каскадеры?

Г. Л.: Актеры. Мы рассказываем им, куда нажать, и они это делают под пристальным наблюдением наших специалистов.

Н. Л.: Там же, на сайте, указано, что вся продукция сертифицирована. Речь идет о взрывоопасной продукции?

Г. Л.: О пиротехнических изделиях. Дело в том, что в России в последнее время сложился некоторый дефицит пиротехнических средств для кинопроизводства. Их раньше делали на киностудии «Мосфильм» и продолжают выпускать сейчас, но в очень ограниченном ассортименте. Мы решили его расширить и стали производить подобные средства совместно с предприятиями, имеющими право на выпуск таких веществ. Это очень сложное техническое производство.

Н. Л.: А как создаются огневые эффекты?

Г. Л.: Огневые эффекты — это любой огонь в кадре. Он может гореть, потухнуть, загореться или вспыхнуть в нужный момент, иметь строго определенную площадь и мощность. Важно четко понимать, что будет происходить, знать, что на таком-то расстоянии от огня стоять можно, а подойти чуть ближе нельзя. Умение в совершенстве управлять огнем — это профессионализм. Существует множество горючих материалов (специальные химические составы, полимеры, пороховые субстанции и др.), а мы, зная свойства таких веществ, смешиваем их, комбинируем таким образом, чтобы они горели с заданными параметрами, с нужным цветовым эффектом, чтобы актеры, каскадеры и персонал не пострадали от теплового излучения. Чаще всего, конечно, используем газ пропан, потому что им легко управлять. Мы можем обеспечить каскадеров некоторыми необходимыми средствами для безопасной работы. Например, для их защиты от теплового воздействия огня выпускаем специальные огнезащитные гели, у нас есть миниатюрная дыхательная аппаратура, которую можно спрятать под костюмом и дышать, когда все вокруг полыхает. Масштабные съемки с большим количеством взрывов и пожаров — это колоссальная ответственность и огромное напряжение. В истории кинематографа, к сожалению, были случаи, когда казалось бы самые безобидные съемки приводили к трагедии.

Н. Л.: В результате организованных пожаров декорации сгорают?

Г. Л.: Совсем не обязательно, чаще сохраняются. Дело в том, что мы можем сделать имитацию пожара внутри помещения для определенных ракурсов, но его самого не зажечь. Для этого нужно оценить пожароопасность помещения. Если оно позволяет, можем развести с помощью газа большой огонь на очень короткое время — мгновенно его зажечь, быстро снять нужные кадры и погасить через 5…6 секунд. У горящего газа есть замечательное свойство: он не разносит очаги горения, ведет себя предсказуемо и управляемо в отличие от жидких горючих сред. Поэтому с помощью газа можно создать большие горящие площади, а затем мгновенно погасить, перекрыв вентиль. А главное — потушили пожар, проверили, не дымит ли что-нибудь, загасили водой, и в помещении можно продолжать съемку, оно не пострадало.

Н. Л.: Просто властелины огня! А что означает имитация взрывов различных строений, на самом деле их что, не взрывают?

Г. Л.: Мы можем разместить заряды внутри и снаружи здания в специальных направляющих конструкциях, поэтому, когда произойдет взрыв, в кадре здание исчезнет, полетят обломки, и у зрителя возникнет полное ощущение, что от здания ничего не осталось. Взрыв начнется с того, что сначала вылетят окна, двери, но не настоящие, а декоративные, полетят с крыши специально положенные предметы, затем сработают несколько взрывов вокруг здания, которые полностью закроют его пылью или огнем. Когда пыль осядет, ее просто стирают тряпкой, вставляют настоящие окна и двери. Все — съемки взрыва здания закончились, для зрителя оно буквально рассыпалось, а в действительности никак не пострадало. Так же мы «взрываем» и машины. Существуют специальные средства, которые позволяют закрыть машину дымом и огнем, из нее будут вылетать отдельные фрагменты (специально положенные, например, фальш-двери), из-за машины полетят другие фрагменты якобы ее, все сопровождается мощной огневой вспышкой, а когда она погаснет, перед нами предстанет целая машина, чуть покрытая пылью.

Н. Л.: С кем обговариваются все эти спецэффекты?

Г. Л.: С режиссерами и продюсерами. Первые требуют от нас ярких сцен, а вторые — минимизации затрат, внимательно оценивают возможные последствия и принимают решение.

Н. Л.: Дымовые эффекты столь же сложно организовать?

Г. Л.: Дымы бывают разные. Мы можем сделать туманы разной плотности в различных условиях. Для этого используем квадрациклы, на которых установлены мощные генераторы, с их помощью распыляются экологически чистые дымообразователи (в медицинской практике их используют для внутримышечных инъекций). У нас получаются безопасные дымы, в которых можно находиться сколь угодно по времени без ущерба для здоровья.

Н. Л.: Вы применяете реагенты отечественного или зарубежного производства?

Г. Л.: К сожалению, ассортимент отечественных крайне ограничен, поэтому в основном зарубежные. Они хотя намного дороже, но надежны, а это для нас главное. Поэтому даже иностранные компании, снимающие в России, пользуются нашими услугами, зная, что безопасность для актеров будет гарантирована. В кино раньше часто использовали антраценовые дымовые шашки. Они, конечно, дешевые, но люди, находившиеся в зоне дыма во время съемок, дышали воздухом с этим канцерогенным веществом. Ни к чему хорошему это не приводило. Мы стараемся уйти, по возможности, от таких средств.

Н. Л.: А что такое трюковое оборудование?

Г. Л.: Трюковым оборудованием называются устройства, которые позволяют каскадерам сделать трюки яркими и зрелищными. Наши устройства помогают им высоко подпрыгивать, летать, зависать в воздухе и падать без травм. Например, пневматическая система «Аэроречед» позволяет приложить мгновенное дергающее усилие к человеку и любому предмету. На каскадера для этого надевается специальный жилет с большим количеством точек крепления, к нему подвязывается трос. Трос дергается, человек пролетает по заданной траектории и приземляется на маты.

Н. Л.: Кто все эти устройства придумывает?

Г. Л.: Многие из них сами, некоторые в сотрудничестве с компанией Action SFX. Например, капсулы пулевых попаданий — специальные не пиротехнические шарики мне удалось разработать самому и наладить их производство. В кино часто требуется создать имитацию пулевого попадания — пуля попала в живой или неживой объект, потекла кровь или образовалось отверстие. Это можно передать с помощью разных технических средств. Мы можем поставить фальш-панель, зарядить ее пиротехническим имитатором и подорвать так, чтобы образовывались пулевые отверстия, летели обломки. Но это требует длительной подготовки, так как нужно знать, как будет построен кадр, чтобы правильно подготовить панель. А по нашей технологии можно из пневматических ружей стрелять по любым поверхностям (стенам, камням и др.) пластмассовыми шариками, наполненными либо искровым, либо пулевым компонентом. Шарик вызывает выброс пыли или искру, создавая впечатление попадания пули. Никакой подготовки использование таких имитаторов не требует.

Н. Л.: А как имитируется попадание пули в человека?

Г. Л.: С помощью пиротехнических имитаторов (они называются «посадками»), установленных на специально подготовленные броневые пластинки с резервуарами, заполненными веществом, похожим на кровь. В зависимости от видов оружия (пистолет, пушка, крупнокалиберная винтовка или картечь) используются разные по площади посадки. Иногда добавляются и пневматические системы выброса. Арсенал технических средств у нас широк и, учитывая поставленную задачу, мы выбираем вариант, позволяющий ее решить.

Н. Л.: Стрелы и копья в действительности тоже не летают?

Г. Л.: Летают, только по траектории, которую мы задаем, проложив тросики и ниточки. По ним это опасное оружие и полетит, попадет в грудь актеру, потечет кровь (из заранее приготовленного резервуара). Кино — это искусство обмана. У нас есть специальные пневматические ружья револьверного типа для стрельбы стрелами, механические стрелы. На актера надевается жилет — улавливатель этих стрел. Мы «расстреливаем» актера из ружья, он «героически умирает», не чувствуя никакой боли.

Н. Л.: А как удается добиться, чтобы машины в кадре взлетали, переворачивались в воздухе и эффектно падали?

Г. Л.: Если мы просто взорвем машину, ничего интересного в кадре не будет. Поэтому для имитации взрыва мы используем пиротехнические средства, а подбрасываем машину с помощью установленной в нее специальной пушки — пиротехнической или пневматической. Пушка очень тяжелая, при выстреле она отталкивается от земли штоком, и машина взлетает. Она может быть «подорвана» в нужный момент: когда стоит или едет, управляемая каскадером или дистанционно. Машина «взрывается», от нее отлетают отдельные фрагменты, которые заранее подготовлены, переворачивается в воздухе столько раз, сколько нужно, и приземляется так и там, как и где мы запланировали. Наши специалисты рассчитывают высоту подъема машины, исходя из ее массы, а мы знаем, как поставить пушку, чтобы не пострадал сидящий в ней человек. Перегрузка при срабатывании пушки может стать 20-кратной, и если посадить каскадера рядом с ней, исход будет смертельным. Но мы поставим заряд нужной силы, правильно разместим в машине все оборудование, и ничего страшного с каскадером не произойдет. Чаще все-таки стараемся использовать пневматические системы подброса машин. И, конечно, лучше, если машина, идущая на серьезную аварию или взрыв, будет радиоуправляемой. Потому что это безопаснее и позволяет пошире развернуться в красках киноразрушений.

Н. Л.: У меня складывается впечатление, что для Вас не существует нерешаемых задач. Это действительно так?

Г. Л.: Боюсь показаться нескромным, но если продюсер согласится на использование всех технических средств, которыми мы располагаем, достаточно времени, чтобы все тщательно продумать, то мы в состоянии справиться с весьма сложными задачами.

Н. Л.: С чего начинается работа над картиной?

Г. Л.: Со знакомства с режиссером и сценарием фильма. Человеческий фактор — краеугольный камень любого творческого процесса. Нужно понять, что нужно режиссеру и оператору — перестрелка, катастрофа, лирическая сцена. У нас очень много спецэффектов именно для операторов. Например, более 20 видов дымов, они по-разному могут стелиться, иметь различную структуру и плотность. Если предполагаются сцены разрушения, мы рассказываем, как можно их организовать, решаем, нужно ли действительно разваливать декорации, в случае присутствия актеров в зоне разрушения снимаем через перебивки. Прорабатываем все нюансы, а когда дело доходит до размещения оборудования в декорациях, кропотливо работаем над подготовкой кадра с художником-поставщиком.

Н. Л.: Дубли приходится снимать?

Г. Л.: Крайне редко; как правило, обходимся единственным. Наше оборудование работает достаточно надежно и предсказуемо, а редкие случаи, когда приходится все-таки снимать дубли, чаще вызваны актерской работой.

Н. Л.: А на что снимаются спецэффекты — на пленку или на цифру?

Г. Л.: Спецэффекты — обходятся недешево, их нужно разработать, технически внедрить в кадр и повторить крайне сложно. Порой подготовка к съемкам спецэффекта для одного кадра идет в течение недели. Поэтому чаще снимаем сразу на пленку, а на видео, только когда есть возможность опробовать какой-то эффект или отдельные фрагменты в процессе подготовки сложного. Показываем, что один маленький взрыв будет вот таким, но их в кадре будет много. Когда снимает на пленку, мы уверены, что качество будет великолепным, знаем свойства этой пленки и как на нее снять, например, пожары. Ведь вспышки взрывов с огнем при ночных съемках могут «ослепить» камеру, поэтому киноаппарат нужно правильно настроить. В случае видеосъемки есть свои нюансы, связанные с цветопередачей, но главное — видеокамера не позволяет провести рапидную съемку. Кинокамеру можно «разогнать» до 150 кадров в секунду и более, и мы увидим в кадре каждую кровиночку или летающую щепочку. На видео снятое придется дробить цифровыми методами. Как правило, видеосъемку применяют для бюджетных проектов. Для съемки спецэффектов пленка — идеальный носитель, и основное ее достоинство заключается в том, что мы можем использовать высокую скорость съемки. Все спецэффекты длятся доли секунд и их нужно успеть заснять.

Н. Л.: В работе над какими фильмами в последнее время Вы принимали участие?

Г. Л.: «Параграф 78» режиссера Михаила Хлебородова. Мы с удовольствием работаем с продюсером этого фильма Юсупом Башиевым. С ним же снимали спецэффекты для «Антикиллеров». Он с большим вниманием относится ко всем новшествам, которые можно применить в кино, чтобы сделать экшен-сцены яркими. В фильме «Параграф 78» мы столкнулись с одной из сложнейших проблем — в кадре должно было быть оружие, а законодательство не позволяет использовать оружие в кино. Пришлось искать выход. Три автомата, которые присутствуют в фильме, — компьютерные, а американский пулемет М134, предназначенный для игры в страйкбол и стреляющий 6-мм пластмассовыми шариками, купили в США. Имитаторы пулевых попаданий приходилось синхронизировать с мифической стрельбой пластмассовых игрушек. Страшный огонь, который в кадрах извергает этот пулемет, был нарисован на компьютере. Конечно, не самое лучшее решение. Я уже говорил, но повторю еще раз, что невозможность использования холощеного оружия во время съемок порождает много проблем, да и актеры играют по-другому, когда у них в руках пластмассовая ерунда, а не настоящий, например, пистолет.

Н. Л.: Что главное в Вашей профессии?

Г. Л.: Умение обеспечить безопасность, которое достигается только за счет накопленного опыта и досконального знания всех тонкостей.

Н. Л.: Неожиданные ситуации во время съемок часто возникают?

Г. Л.: Слава Господу, нет. Профессиональный подход к любой задаче позволяет этого не допустить. Правда, порой режиссер просит что-то организовать не запланированное, без подготовки. Но если мы и соглашаемся на это, то все равно четко знаем, что может произойти при самом неблагоприятном исходе. Например, что здание может на 60% сгореть, и придется его тушить. Если продюсера такое устраивает, делаем то, что просят. Неуправляемой ситуация стала бы, если бы я об этом не предупредил и противопожарные средства должного качества не были бы подготовлены. Чиркнуть спичкой несложно, но важно знать, к какому результату это приведет. Например, мы делали спецэффекты для теле-шоу «Естественный отбор», которое вел Александр Абдулов на RenTV. Их в нем было очень много — елка горела шестиметровым костром, большие вспышки и огонь в декорациях, мощный фейерверк. И все происходило в студии, заполненной людьми, с одним маленьким выходом. Все прошло спокойно, как было задумано. Вообще, фейерверк в кино — дело особое, его должны делать кинопиротехники. Он должен длиться не несколько секунд, а присутствовать в разных сценах, т. е. быть раздробленным и виден в кадре в определенном ракурсе с определенной яркостью. При съемке на натуре нужно обязательно учитывать скорость ветра. Для фильма «Яды, или История отравлений», одного из первых, над которым работал, я помогал снимать несколько ночей подряд в Марфино под Москвой большой фейерверк на балу. Получилось хорошо.

Н. Л.: А что в ближайших планах?

Г. Л.: Работа с Александром Абдуловым над масштабным проектом «Гарин». Я думаю, что мы сможем сделать для этой картины очень много интересных спецэффектов. У нас будут тепловые шарики, обладающие мощной разрушающей энергией, сложные искрения, летающие как птицы машины и много чего другого.

Источник: Журнал «Техника и технологии кино», 2007 г.