Пресс-конференция кинорежиссера Карена Шахназарова "Какое кино нужно России" [Видео]

Пресс-конференция генерального директора киноконцерна «Мосфильм», кинорежиссера Карена Георгиевича Шахназарова.

Обсуждаемые вопросы:

- "Мосфильм": чем живет главная кинофабрика страны;
- оценка состояния отрасли: российский кинематограф: дефицит творчества или финансов;
- перспективы развития отечественной киноиндустрии;
- дефицит кадров в российской киноиндустрии: реформа отраслевого образования;
- развитие системы международного кинопроката российских фильмов за рубежом;
- инвестиции в российское кино;
- творческие планы кинорежиссера.

Аудиозапись

---

Вступительное слово ведущего.

Добрый день, мы приветствуем посетителей сайта РБК, журналистов, собравшихся в пресс-центре медиахолдинга, и нашего гостя - генерального директора киноконцерна "Мосфильм", кинорежиссера Карена Георгиевича Шахназарова.

У нашей интернет-аудитории и журналистов будет возможность задать нашему гостю вопросы сразу после вступительной части.

Говорить сегодня будем о том, какое кино нужно России, обязательно поинтересуемся творческими планами, не обойдем и проблемы, которые существуют в отечественном кинематографе.

В ходе пресс-конференции прозвучат ответы на вопросы интернет-аудитории сайта РБК и представителей СМИ.

Вопрос: Давайте начнем разговор все же с того, чем сегодня живет главная кинофабрика страны.

К.Шахназаров: Живет, что само по себе неплохо. Работаем. Лето у нас всегда относительно спокойный период, но, тем не менее, довольно много работы. В постпродакшне очень много работы. Большие декорации строим для Никиты Михалкова, это, наверное, сейчас самая главная сложность. Очень большие и интересные декорации - внутренности корабля начала века. Но в целом у нас не так все плохо. Обычный летний режим.
Вопрос: По состоянию дел на "Мосфильме" можно сегодня дать оценку состояния отрасли в целом?

К.Шахназаров: Ну, отчасти можно, но оно не блестящее. Мы не ведем такую статистику, потому что это не наша функция, но свои личные наблюдения есть и у меня, и у моих товарищей, и мы видим, что мало кинопроектов. Все больше наша работа связана с телевидением. Около 70% всего, чем мы занимаемся, так или иначе связано с телевидением. Это либо телесериалы, либо просто программы, которых у нас довольно много записывается и к нам приходят, и, наверное, такое наблюдение говорит о том, что самого кинематографа все меньше.

Тут правда, есть такая общая тенденция, которая, видимо, будет касаться вообще судьбы больших студий в будущем. По тому, что вам известно что в Европе большие студии переживают такие драматические времена, и мы знаем, что и у Cinecitta большие проблемы, и, кажется, она даже закрывается. И большие проблемы у Bavaria, тоже с заказами не очень. Но я думаю, что у нас все относительно неплохо. И я думаю, что здесь такой важный, революционный момент в кинематографе – тотальный переход на "цифру". А это, соответственно, ставит вопрос о судьбе больших студий, как они дальше будут развиваться, потому что большие студии строились в 20-30-е годы, они были ориентированы, конечно, на пленку, на большое строительство павильонное, света было много, и все старались построить в павильонах, и для этого, прежде всего, нужны были большие студии.

Сегодня, с переходом на цифру понятно, что современные картины все больше переходят в интерьеры, им нужно все меньше света, и они не нуждаются уже в таких масштабных, больших студиях, то есть это могут быть только какие-то исторические проекты, большие постановочные. Но их, как известно, в РФ очень мало и вообще в Европе очень мало. Поэтому дальнейшее развитие больших студий у меня, например, вызывает какие-то вопросы.

Вот у нас лаборатория, например, которая является одной из лучших в стране, и сегодня мы порядка 60% рынка занимаем, понятно, что через 1,5-2 года она закроется. Просто закроется, поскольку мы знаем, что уже, например, во Франции все лаборатории закрылись, то есть Франция полностью уже перешла на цифровые съемки и цифровые проекции в кинотеатрах. В Германии 70% кинотеатров ушло на цифру. Это значит, что позитивные копии не нужны. Это значит, что лаборатории начнут закрываться, а это довольно большой сегмент на крупных студиях.

Поэтому тут такие вопросы, когда я говорю о проблемах российского кино, то надо понимать, что здесь и вот этот момент. То есть он не исключает того, что у нас, я считаю, есть проблемы с организацией кинопроизводства в стране. Есть и такие объективные моменты, которые связаны с революцией для кино. Я считаю, что для кино это настоящая революция, большая революция, чем переход на звук в свое время. То есть уходит пленка - главный носитель, с чего начинался кинематограф.

Вопрос: В какие сроки "Мосфильм" сможет перейти на "цифру"?

К.Шахназаров: Дело не в том, когда мы сможем перейти на цифру. Мы практически уже перешли на цифру. Дело все в том, что цифра сама по себе гораздо в меньшей степени требует стационарных технологий. Цифровой монтаж сегодня вы можете делать просто на компьютере – вам не нужны большие монтажные помещения, то есть все, с чем связаны большие студии, прежде всего эти стационарные технологии все больше и больше уходят в такие компактные устройства, которые достаточно легко в этой комнате можно уместить, сделать и монтаж, и все, что угодно.

Поэтому вопрос не в том, что мы не готовы, мы готовы, мы стараемся последние два года студии в сторону цифры серьезно ориентировать. Но вопрос - насколько вообще эти большие студии окажутся конкурентными в этом процессе. И тут, конечно, телевидение начинает все большую роль играть, потому что телевидению нужны большие павильоны, нужны для программ, а не для сериалов, потому что сериалы как раз тоже снимаются на цифру больше. А вот для программ, ток-шоу – вот это становится все более важной частью, насколько студии сохранят весь свой технологический комплекс в этих условиях. Но это вопрос, на который сейчас не могу ответить, но понимаю, что в этом большая угроза есть вообще для больших студий. Кстати, этот вопрос, может быть, возникнет, когда я слышу эти бесконечные разговоры о создании и строительстве каких-то новых "голливудов" в России - в моем понимании это что-то такое наивное и безумное. Сейчас вся Европа находится в жесточайшем кризисе, в гораздо более серьезной ситуации, чем "Мосфильм", а какой путь впереди – это еще совершенно непонятно.

Вопрос: Сегодня российский кинематограф сталкивается прежде всего с дефицитом творчества или с дефицитом финансов?

К.Шахназаров: Я думаю, с дефицитом организации прежде всего. Дефицит творчества - это серьезный вопрос, но вопрос вообще российского общества. Не только, кстати, российского. На мой взгляд, творческих идей в мире очень мало, но это такой отдельный философский вопрос, что об этом нужно много говорить. Это, наверное, не для таких встреч, не в интервью такие вопросы решаются - это вообще отдельные вопросы развития, движения нашей цивилизации. Если говорить более конкретно, что в наших силах, мне кажется, главный вопрос - это вопрос организации кино, которое, на мой взгляд, в России никак не вызреет, никак не сложится. У нас система до сих пор не возникла, отсюда, конечно, очень много проблем. Два центра финансирования, что, на мой взгляд, совершенно неправильно. Вопрос, как у нас принимаются проекты. Тайное голосование, советы эти, которые ни за что не отвечают, анонимно принимаются какие-то решения - можно много об этом говорить. Я думаю, что если кратко говорить, в моем понимании, - это прежде всего организация кино, киноиндустрии, кинопроизводства. Вот это основная проблема, остальное уже вытекает отсюда.

Вопрос: В российской киноиндустрии сегодня наблюдается острый дефицит кадров. Насколько эта проблема остра?

К.Шахназаров: Ну, эта проблема вообще очень остро стоит перед российской киноиндустрией, да, наверное, и перед российским телевидением, близкие все-таки отрасли. Но у нас уже 10 лет существуют курсы бесплатные разных профессий. Потому что есть профессии совершенно новые, которые вообще никто не готовит, например видеоинженер. Сейчас с переходом на цифру появились цифровые камеры. На самом деле механики съемочной аппаратуры абсолютно не владеют цифровой камерой – это в принципе отдельная профессия. На мой взгляд, и российские операторы на 70% не владеют ими, потому что при внешней простоте, все равно это специфика, как надо ставить свет, как работать с ними. Но на такие курсы мы принимаем только людей с высшим техническим образованием, как правило, хорошим образованием, например с "Бауманкой" и подобным, оттуда приходят хорошие ребята, которые хотят работать в кино. В силу того, что они владеют техническим хорошим образованием, то достаточно 4-5 месяцев на то, чтобы их "заточить" непосредственно под владение камерой, перезаписью, технологиями какими-то. Вот мы такие вещи делаем, и, строго говоря, поэтому мы на "Мосфильме" не испытываем недостатка в кадрах. Но это не значит, что его нет вообще в кино, ведь "Мосфильм" – это часть российской киноиндустрии, поэтому у нас довольно серьезно эта проблема стоит. Но думаю, что если ее решать, то надо идти именно по тому пути, по которому идем мы, то есть создавать именно бесплатное образование. Я считаю, что платное образование - вообще абсолютно губительный вариант для нашей страны. Я вообще считаю, что оно губительно, не только в кино, но в данном случае, если про кино говорить, потому что мы практически отсеиваем приток способных и самое главное хотящих людей, у которых сегодня нет возможности попасть в эту сферу. И мы хоть каким-то образом ее компенсируем. Но понятно, что компенсировать мы можем только в таких профессиях, скорее среднее звено, техническое.

Ведущий: Спрос есть?

К.Шахназаров: Очень большой. У нас с сентября будут новые курсы, у нас будет несколько профессий.

Ведущий: Сколько ежегодно вы выпускаете?

К.Шахназаров: Мы сознательно не делаем курсы по 15-20 человек, потому что я считаю, что это бессмысленно. Большие курсы - это значит, с людьми меньше занимаются. Поэтому мы всегда делаем курс максимум 8-10 человек. Сейчас во ВГИКе режиссерские курсы по 30 человек. Как можно учить 30 режиссеров на одном курсе? Я совершенно не понимаю. Когда я учился, у меня на курсе было восемь граждан СССР, и это был один курс. И было еще шесть-семь иностранцев. Только так можно учить таким профессиям - штучно. Ты не можешь их учить потоком по 30-40 человек, как это возможно в других сферах. Поэтому у нас курсы небольшие, но в год мы выпускаем порядка 300-400 разных специалистов.

Ведущий: Эти люди остаются в профессии?

К.Шахназаров: Процентов 80 наших выпускников остаются, да. Мы следим за их судьбами. Они необязательно, кстати, на "Мосфильме" работают. Очень многие на телевидение уходят. Мы не ставим такую задачу, что обязательно надо остаться в кино. В любом случае, пройдя курсы "Мосфильма", они так или иначе потом приходят к нам, приносят заказы, что немаловажно. Понятно, что, если человек учился на "Мосфильме", и потом он стал звукорежиссером какой-то картины, он предпочитает прийти на "Мосфильм" работать, потому что он все знает. У нас здесь есть свой шкурный интерес, конечно. Я думаю, что это правильно. Он такой, ненавязчивый.

С.Оганян ("Профисинема"): Неужели аналитики "Мосфильма" при таком развитии цифры не были готовы к тому, что студия встанет перед тем, что лаборатории и огромные павильоны, где нужен свет и т.д., просто встанут? Или вы просто не ожидали, что "цифра" так быстро придет?

К.Шахназаров: Тут не стоит вопрос о том, что не ожидали. Мы все ожидали. А аналитики – это мы сами, те, кто сами непосредственно работают, и в том числе ваш покорный слуга. Мы все ожидали, и поэтому я и сказал, что "Мосфильм" сегодня обладает всеми возможностями работать в "цифре". Но во что это в результате выльется - все равно не понятно. Этого не знает никто в мире – ни "Мосфильм", ни Bavaria, ни Pine и т.д. - никто. Все равно, пока этот процесс не произойдет, ты понимаешь, к чему это может привести, ты понимаешь эти угрозы, но ты не можешь пока однозначно сказать и предугадать. Это как тайфун, который предугадать-то можно, - и что дальше? Тайфун происходит, и у него результаты могут быть совсем не те, которые вы предугадывали. Кстати, именно поэтому мы на протяжении последних нескольких лет в лабораторию ничего не вкладываем, мы в нее не инвестируем, понимая, что она максимум через 1-2 года закроется. Но все равно это вопросы, которые очень трудно до конца понять, во что выльется полный переход на "цифру" в киноиндустрии.

С.Оганян ("Профисинема"): Не кажется ли Вам, что господдержка киноиндустрии, которая есть сегодня, - это поддержка крупных, достаточно богатых студий, - приводит к нехорошему расслоению кинообщества, и молодые талантливые режиссеры и маленькие студии не имеют возможности стать конкурентами? Это приводит к тому, что киноиндустрия рассыпается.

К.Шахназаров: Я считаю, что в принципе эта система, при которой существуют два финансовых центра, себя не оправдывает. Это какое-то наше изобретение. В свое время у меня были сомнения, но я не считал возможным открыто декларировать это, потому что надо было попробовать. Сейчас однозначно нужно сказать, что, конечно, эта система не работает, она неверная. Нужен единый центр кинематографа. В принципе нужно вернуться к системе Госкино, как это было в СССР. Единый центр, который занимается киноиндустрией. И давать поддержку надо не студиям и не компаниям (потому что это в результате, на мой взгляд, совершенно не оправдывает себя, и сам этот момент, что, дескать, какие-то компании более успешные или менее успешные), а конкретным проектам.

Я могу однозначно сказать, что, на мой взгляд, только одна компания есть, которая реально рентабельна в стране и работает не на бюджетные средства. Эту компанию возглавляет ваш покорный слуга - это "Мосфильм". Я это говорю, потому что это легко взять и проверить. Это факт. Кстати, мы и не входим в то число студий. По своим причинам мы считаем, что нам это не нужно. Я считаю, что да, эта система себя не оправдывает, и поэтому я думаю, что было бы правильно все-таки вернуться к единому центру. Другой вопрос - как его назвать: фонд, министерство кино, агентство в рамках министерства кино. Это уже вопрос государства. Но, на мой взгляд, это должен быть единый центр, который занимается всеми проблемами кино: поддержкой, прокатом, всем, что связано с киноиндустрией, развитием технологий и прочее – все это должно быть сконцентрировано и централизовано в одних руках.

И второй момент очень важный – это то, что поддержка должна даваться на конкретный проект независимо от того, чья эта студия, большая она или маленькая. Если проект интересный, то на него дается господдержка.

И третий важнейший момент – нужно уйти от системы анонимных голосований. Вы знаете, что сегодня сценарий принимается тайным голосованием совета, то есть практически никто ни за что не отвечает. То есть проголосовали "за" - приняли, проголосовали "против" - не приняли. Это вроде декларируется как некая свобода и вроде объективность, но по факту это получается гораздо хуже, чем в "проклятом" в кавычках советском кино. Потому что в советском кино что было? Ты приходил, была редколлегия, был главный редактор, у которого было имя и фамилия. Тебе говорили: "Вот, ваш сценарий не проходит, потому что у вас на третьей странице говорится: "Долой Брежнева!", этого делать нельзя. "А что делать?" И тебе могли сказать: "Вы уберите, может, и пройдет". Я так утрировал и несколько политизировал с примером "Долой Брежнева", но часто это касалось каких-то художественных форм. Ну, то есть ты мог сделать поправки, и твой сценарий мог пройти. То есть это вынуждало тебя работать со сценарием. И советская сцена, на мой взгляд, и ее сила были в том, что ее авторы и создатели должны были тщательно работать со сценарием. Если у тебя принимали заявку, ты должен был сделать три варианта, даже если второй вариант был гениальным. Это не важно. Все равно ты должен был написать третий вариант, потому что это просто было запротоколировано, это было правило. Но это заставляло авторов тщательно работать со сценарием.

Сегодня такого нет. Зачастую мне принесли сценарий, я говорю: "Да, идея неплохая, но неплохо было бы поработать", - исчезают. Смотришь: через год они уже запускаются у меня на "Мосфильме". Я говорю: "Дайте почитать, что у них там за сценарий". И понимаю, что этот тот же самый сценарий. Они пошли - те проголосовали "за". Все, ничего не надо. Получай деньги и запускайся. После этого у нас еще вечная российская амбициозность - сделать как в Голливуде. Но Голливуд-то на этом и стоит, что тщательно работает со сценарием прежде всего. Поэтому я думаю, что этот момент совершенно не оправдывается. Надо вернуться к системе редколлегий, главному редактору Госкино или что это будет, то есть чтобы был человек с именем и фамилией, который бы отвечал за это. Да, он будет субъективен, а в кино другого не бывает. В кино все бывает все только субъективным, никакой объективности в кино, как и в жизни, не бывает.

С.Оганян ("Профисинема"): Может, все-таки пусть рынок решает, что правильно, а что неправильно, а не госкомпания или какой-то фонд?

К.Шахназаров: Если у вас есть деньги, то пускай рынок и решает. А если у вас денег нет, то как рынок может решать? Если у вас деньги есть, то вы и делаете фильм. Вот некоторые компании так и работают. У нас есть, кстати, какие-то компании, которые работают за счет каких-то частных инвесторов. Но если у вас нет денег и вы хотите, чтобы вам государство давало их, то, наверное, в таком случае государство имеет право сказать какое-то свое мнение по этому поводу.

А.Зарубина (РБК-ТВ): Извините за злободневность, но буквально через час будет вынесен приговор по делу о Pussy Riot. Не могли бы Вы высказать свое мнение по этому делу? И найдет ли эта тема отклик в кинематографе?

К.Шахназаров: Не знаю, найдет ли. Я не могу сказать, что я так страстно наблюдал за этим делом. Я должен сказать вот что, что я гораздо более добродушно смотрел на все события по этому делу, пока не почувствовал весьма серьезное международное давление. И сейчас у меня уже такое ощущение, что это не такая простая история, как ее пытаются нам представить, и что за этим стоит что-то более важное. Потому что я такое вспоминаю в советское время, во времена Солженицына, и то не до такой степени. Поэтому, строго говоря, вот это у меня вызывает не только вопросы, но и некоторое отторжение. И при всем моем уважении к каким-то певцам, при том что я тоже под их музыку танцевал в молодости, но, честно говоря, они не настолько мне близки, чтобы я считал возможным, чтобы люди могли так вмешиваться в наши внутренние дела. Вот это, скорее, в этой истории раздражает. Потому что сначала я смотрел на это как на какое-то недоразумение. Но вот это меня стало как-то напрягать.

М.Парамонов ("Деловая Москва", "ТВ Центр"): В 1990-х мы критиковали частный капитал - людей богатых, которые давали деньги на производство кинокартин, за низкопробный вкус. Может быть, там было вмешательство в творческий процесс, а что было на выходе, мы все помним. Как сегодня продюсеры работают с финансистами? Насколько ограничена при этом свобода тех, кто создает фильмы?

К.Шахназаров: По большому счету, мне мало известно сегодня случаев, когда частные инвесторы вкладываются в кино. Мне такие случаи практически неизвестны. На сегодняшний день весь российский кинематограф ориентирован только на господдержку и телевидение. Кстати, телевидение, хотя в основном у нас оно в той или иной степени государственное, можно расценивать как неких частных инвесторов сегодня.

Строго говоря, телевидение, прежде всего первый и второй каналы, вкладывают в кино для театрального проката. Константин Львович Эрнст, на мой взгляд, весьма успешно в этом плане действует. И второй канал. Я бы сказал, что они выполняют роль частных инвесторов. Насколько я понимаю, они как инвесторы и как продюсеры устанавливают какие-то свои правила. Там есть определенные правила, с которыми ты должен считаться, вплоть до утверждения актеров, то есть так, как это было и есть во всем мире.

В целом таких частных инвестиций, чтобы банк какой-то дал какие-то средства… Либо, я так понимаю, это по каким-то звонкам происходит, и там уже другая система взаимоотношений. А так я не вижу стремления частных инвесторов. Я допускаю, что и сегодня сохраняются экзотические случаи типа "Хочу фильм вот с этой девушкой, она будет главную роль играть". Что за девушка - это уже другой вопрос, и такие случаи бывают, но согласитесь, они не могут считаться каким-то принципиальным направлением поддержки.

М.Латышева ("РБК daily"): В связи с тем, что Вы говорили о студиях, как Вы думаете, что надо сделать с "Ленфильмом"? И в связи с тем, что Вы говорили о кадрах: как надо реформировать ВГИК?

К.Шахназаров: С "Ленфильмом" ситуация, я думаю, очень сложная сегодня, потому что они сильно опоздали. Когда мы на "Мосфильме" начинали какие-то наши движения, я приезжал к руководству "Ленфильма" и предлагал им сотрудничество, потому что тогда принципиальный вопрос стоял. Мы были против акционирования и считали, что мы сможем реанимировать студию, а они пошли по пути акционирования, потеряли свой фильмофонд тогда, и в итоге, в том числе из-за этого решения, на мой взгляд, пришли к этому результату. Довольно сложно сейчас вообще реанимировать студию, потому что в Петербурге появились довольно успешные частные компании. "Нева", между прочим, наш единственный конкурент в России по постпродакшну. Какую нишу они могут занять, а самое главное - откуда средства возьмут?

Я слышал о том, что подразумевается, что бюджет даст кредит какой-то. Тогда у меня, как у директора "Мосфильма", вопрос: почему нам ничего не давали? Почему кому-то должны что-то давать? Извиняюсь за шкурный интерес, но вообще в этом есть странность для меня.

Я бы предложил, может быть, вернуть им их фильмотеку и дать им какую-то возможность, имея фильмотеку… Но, видимо, там надо решить вопрос с менеджментом, кто это будет реально делать, и дать им какое-то время, чтобы они попытались, имея фильмотеку и какие-то средства от этого, модернизировать студию. Собственно, это то, что мы сделали в свое время. Это был наш единственный резервуар. Когда мы начинали модернизацию, у нас 80% доходов было только от фильмотеки, а сейчас наоборот: 20% от фильмотеки и 80% уже от нашей производственной деятельности. Поэтому я бы что-то такое предложил сделать и посмотрел бы. Но там все так запутано, что там сохранилось еще. Они же акционеры были – что им принадлежит там, что не принадлежит – это тоже такой вопрос очень сложный. Но вот я бы что-то такое предложил.

А вот ВГИК достаточно успешно развивается в последние годы, там много позитивного сделано, и технологическую базу они вообще серьезно обновили. То есть я считаю, что там очень много правильных каких-то шагов предпринято, поэтому, я считаю, надо, чтобы ВГИК и дальше развивался в такой же степени. Другое дело, что я бы посоветовал сокращать режиссерские курсы, а, может, опять прийти к бесплатному образованию. Но это даже вопрос не ВГИКа, а государства, потому что в данной ситуации, когда ВГИК берет платников, то он таким образом компенсирует низкие зарплаты педагогов. Но, строго говоря, на мой взгляд, с точки зрения государства это не очень оправданно. Сегодня очень трудно вообще человеку, типа Василия Макаровича Шукшина, поступить по ВГИК, просто доехать до ВГИКа трудно (билеты с Алтая сколько стоят!), для многих нет такой возможности. На мой взгляд, мы просто отсекаем огромное количество людей, которые могли бы стать такими важными лицами в кино.

И конечно, еще один вопрос ну никак не решается (и я лично его не один раз ставил на каких-то разных начальственных советах) - это высшее образование, то, что ВГИК вынужден брать деньги за обучение, когда это второе высшее образование. Надо понимать, что традиционно огромное число людей, цвет нашего кинематографа пришли с высшим образованием в кино, особенно режиссура, сценаристы, потому что понятно, что это люди уже зрелые, имеющие какие-то жизненный опыт, и это всегда приветствовалось. Во ВГИКе всегда приветствовался приход людей с высшим образованием. Таких, как Вадим Абдрашитов, Элем Климов, Глеб Панфилов. Можно перечислять очень много людей, которые пришли, уже имея высшее образование. Сегодня мы это практически отсекаем, потому что невозможно, это очень дорого. Я сам закончил курсы, у меня был курс с высшим образованием. Просто я уверен, что ребята так мучаются: они должны платить, еще платить за работы. Я пытался им помогать как директор "Мосфильма", но это тоже невозможно все время. То камеру дай, то дай постпродакшн, то пятое, то десятое. Вообще это не очень верно, и я много раз этот вопрос ставил, и ВГИК это ставил много раз. Но как-то это никак не решается, и мне не очень понятно почему. Этот вопрос касается буквально нескольких десятков человек. В решении ряда таких проблем просто надо помочь ВГИКу, а так, мне кажется, он очень неплохо сейчас развивается, и какие-то вещи хорошие там есть.

Вопрос: Спасибо Вам за то, что Вы поддерживаете всем своим творчеством "Мосфильм", потому что "Мосфильм" ассоциируется с нашим надежным российским кино. А как Вы относитесь к тем актерам и режиссерам, которые ищут свое творческое счастье в Голливуде? И Ваше отношение к голливудским мастерам?

К.Шахназаров: Во-первых, это личное дело каждого, кто как и кто где пытается себя реализовать. По большому счету, я думаю, что довольно трудно в Голливуде иностранцу реализовать себя, если это не англичанин и не австралиец.

А про Голливуд, мне кажется, что, с одной стороны, у нас много общего, но с другой – довольно по-разному мы делаем кино. Я сам "Американскую дочь" снимал в Америке, и у меня, кстати, американская группа, американские лэнд-продюсеры, и я хорошо помню, что мы все-таки не смогли работать по тем правилам, которые они предлагали. И, кстати, в результате все же мы работали по нашим правилам, и они приняли их. Потому что, вроде бы одно и то же, но очень много разного. И нельзя сказать, что это хуже, нет, я не к тому говорю. Просто эта американская система требует, прямо скажем, и американских работников. Знаете, есть все равно некая специфика.

А в целом, что говорить, Голливуд - это сегодня, да и не только сегодня, первая киноимперия мира, в которой работают много замечательных мастеров. И тут нет никаких сомнений в области их достижений, особенно в области технологий. И если говорить о принципиальной разнице, то, на мой взгляд, это прежде всего то, о чем мы говорили. Меня спрашивают о разнице, но дело все в том, что в Голливуде совершенно немыслимое количество специалистов, просто немыслимое. Там выбор колоссальный, там каждая профессия - это не десятки, а тысячи людей, причем высокого профессионального класса, из которых ты можешь выбрать. Я считаю, это главное.

У нас в ряде профессий можно по пальцам пересчитать. Например, пиротехники. Их пять, и то из них два хороших. Примерно одни и те же работают на всех ведущих картинах. И так во всех профессиях. А там их тысячи. В этом, конечно, сила Голливуда. В Калифорнии - огромная инфраструктура кино. Выбор, предложение - необыкновенные. Ты можешь брать огромное число техники, огромное число компаний, соответственно, конкуренция очень сильная. Скидки - вплоть до нуля, бывает, что доходят до смешных цен. В этом мощь Голливуда, в этом смысле он, конечно, несравним ни с кем в мире. Но другой вопрос, что это такой феномен, безусловно, вызывающий понимание, что это первоклассная планета кинематографа.

У нас в России такой комплекс неполноценности, и я нигде такого тоже не встречал, чтобы, например, индийцы страдали от того, что они не Голливуд. У них Болливуд. Кстати, тоже неслабый феномен.

Еще надо понимать, что вы заходите в Лос-Анджелесе в огромное здание. Я думал, что это книжный магазин. Зашел - а это, извиняюсь, порнуха. Шесть этажей - что хочешь! Но это тоже продукция Голливуда. И не надо забывать, что это огромными финансами подкреплено, в том числе это и огромный сегмент продукции Голливуда, которую журналисты не обсуждают - порнография всевозможная, чего у них только нет, и это тоже бизнес гигантский. Поэтому когда мы говорим о Голливуде, то надо понимать, что это сложный и очень объемный феномен, и там свои звезды есть.
М.Ганиянц (РИА "Новости"): Расскажите подробно об экономике "Мосфильма" – как устроен, есть ли прибыль, какая она – просто по цифрам, чтобы мы понимали, о чем идет речь на конкретике какой-то. Что вам приносит основной доход? Вот Вы сказали, что раньше это была фильмотека, а сейчас, видимо, это что-то другое? И за какие сегменты Вы опасаетесь?

К.Шахназаров: Я думаю, что смысл экономики – очень простой. Изначально, когда стал директором, было сделано два момента, которые, я думаю, были правильными, – это переход на полную безналичную оплату, чего не было и на многих студиях до сих пор нет, то есть все через кассу, а кто пытается другим образом что-то устроить, тот теряет работу на "Мосфильме". И второе – в то время важный был момент, мы сразу перешли на рубли, потому что до этого все ценники "Мосфильма" были в долларах. И хотя в тот момент многие мне говорили, что мы разоримся в результате, говорили: "Что вы делаете?", потому что доллар в то время скакал все время, но я был убежден, что прав. И дальше вся наша идеология была простая – мы не брали никогда кредитов, мы не получали никогда бюджетных средств.

Кстати, наши друзья с "Ленфильма" что-то говорили, я слышал, на что я говорю: "Придите и посмотрите, все документы открыты. Никаких бюджетных средств "Мосфильм" никогда не брал". Более того, "Мосфильм" пережил страшнейший дефолт, когда я стал директором, и для нас это было очень сложное время, когда у нас все "сгорело". И, собственно, те средства, которые мы получали от реализации в основном на каналы картин, мы их реализовали никогда не больше года по нескольку показов, то есть мы никогда не продавали картины, как другие студии продавали на 10-15 лет, мы этого не делали. А на эти средства мы модернизировали студию, закупали камеры, свет, реконструировали павильоны, постпродакшн полностью. Вот это потихоньку начало нам приносить прибыли. Мы полностью перестроили лабораторию.

Наша идеология всегда состояла в том, чтобы, во-первых, сохранить на студии всю технологию, все, что было. Я думаю, что в этом наша сила и по сравнению со многими иностранными студиями, которым довольно сложно. Например, "Баррандов" оставил только павильоны и строительство декораций (кстати, хороших), но у них практически нет постпродакшна. Они считали, что это нерентабельно сохранять. В результате нам недавно предлагали купить их, потому что они довольно сложные времена переживают. "Нева" знает, что только на павильонах нельзя просуществовать. Именно за счет того, что у нас были все сегменты кинопроизводства, нам это позволило развиться. В одном сегменте, может, мы в минусе, но в другом мы компенсируем. У нас одно время лаборатория была основным источником. Сегодня все меньше становится, потому что переход на "цифру". Но у нас постпродакшн, у нас коллекция костюмов. Например, на большинстве иностранных студий вообще нет своей коллекции костюмов. Они, как правило, вынесены, то есть это частные компании где-то там. Мы это сохранили.

То есть все, что у нас работает, в той или иной степени должно приносить какой-то доход. Иногда это рентабельно, иногда нерентабельно. У нас есть экскурсии. Мы начинали экскурсии, когда это было вообще экзотически. Но сейчас это стало приносить довольно приличные средства. У нас более 100 тыс. посетителей в год.

Экономика у нас простая, не современная. Есть деньги - вложим, нет денег - сидим. Но в результате у нас каждый год последние годы порядка 300 млн прибыли. Мы платим налоги порядка 250 млн, включая разные сегменты.
М.Ганиянц (РИА "Новости"): Вот Вы говорите, что два центра при финансировании кино - это многовато. А какая, собственно, разница? У нас был один центр, когда финансировали кино в постперестроечное время, и все равно было непонятно, какие фильмы получают поддержку. Может дело не в центре?

К.Шахназаров: Я думаю, что дело все же в центре. И более вам скажу, что до появления двух центров, кстати, российское кино развивалось гораздо более динамично. И кстати, был момент, когда мы занимали порядка 30-35% рынка в прокате, что мы сейчас практически потеряли. Я всегда об этом говорил и повторяю, что анонимность при принятии проектов – это неправильно. Но то, что должен быть единый центр кино, мне кажется, это наиболее верно. Но я повторяю, это может быть как угодно, это может быть фонд какой-то, это пускай государство решает, это не мое дело влезать в такие нюансы. Но мне кажется все-таки, что это неверно иметь два центра кино, и я вообще аналогов в мире таких не знаю, что было два центра финансирования, господдержки. И Советский Союз, кстати, в свое время прошел все эти перипетии. Но поскольку у нас все советское подвергается какой-то обструкции, совершенно незаслуженной часто, хотя, по-моему, опыт положительный надо брать, а не выбрасывать его на помойку. В советское время тоже был и Минкульт, потом Госкино, потом опять что-то, это были такие процессы, пока, наконец, в результате не осталось Госкино СССР, которое, на мой взгляд, очень эффективно работало. Извините, но когда я пришел в кино, на "Мосфильме" работали Тарковский, Шепитько, Гайдай, Бондарчук, Шукшин, Хуциев, Рязанов молодой, Алов и Наумов, Данелия молодой, Кончаловский - вот какое это было кино, я вам перечислил. Это только "Мосфильм". А помимо них еще были, знаете, такие режиссеры второго звена. В то время они считались неплохими: Эмиль Лотяну, Женя Карелов ("Служили два товарища"), Юрий Чулюкин ("Девчата"). А на "Ленфильме" какие мастера были! - все студии имели свои потенциал. Вот вам уровень кинематографа, который был создан в системе Госкино СССР, между прочим.

В конечном счете уровень кинематографа определяется именами режиссеров, пусть на меня не обижаются актеры и сценаристы, но прежде всего именами режиссеров. Вот назовите мне такое количество режиссеров, которое я вам сейчас назвал. Вот и все. Вот вам разница между кинематографами. Но я считаю, что вся эта плеяда возникла благодаря правильной организации кино в СССР. Это не исключает глупостей, которые были в СССР по поводу чрезмерной цензуры, порой совершенно идиотической. Это все было, да. Но, тем не менее, результат при этом был. Но мне кажется, что он был, потому что это все было правильно организовано.
М.Болоцкая ("Голос России"): Раз в кино все субъективно, то Ваше субъективное мнение о том, какое кино нужно России?

К.Шахназаров: Это очень абстрактный вопрос. Хорошее кино нужно. Я думаю, что России, как и любой стране, нужно кино, которое выражает некую национальную традицию, и вообще России нужно национальное кино, потому что кино – это как вообще любая часть культуры. Мне, например, интересно смотреть китайское кино, когда я через него Китай и что-то узнаю об этой стране. И вообще надо нести какое-то своеобразие. Не пытаться быть на кого-то похожими. Есть некая ложная установка, что якобы Голливуд – интернационален. Да ничего подобного! Голливуд делает только американское кино. И все, кто приезжают в Голливуд, будь то люди разных национальностей, они должны делать американское кино, В этом его и сила, на самом деле.

Ну, а Россия, к сожалению, пока не самоидентифицировалась. И как ни парадоксально, но советское кино было очень национально, поэтому оно и было востребовано, между прочим. Вот сегодня советское кино очень востребовано. Мы же владельцы прав, и к нам постоянно обращаются и именно советское кино просят – на фестивали, на недели, на каналы. Мы постоянно работаем с советским кино, начиная от Эйзенштейна и заканчивая 80-ми годами. Поэтому мне кажется, что это не нащупано еще российским кино, как-то оно все время пытается быть на кого-то похожим - правда, непонятно на кого. И мне кажется это неправильным.

Н.Боброва ("Вечерняя Москва"): А почему российское кино с огромным трудом появляется на мировом экране? Значит ли это, что мы снимаем исключительно кино для внутреннего пользования?

К.Шахназаров: В этом есть и объективная, и субъективная составляющие. Вообще кино надо продвигать. Если его не продвигать, то ничего не будет. Вот эти наивные представления о рынке, то это все мы проходили в 1989г. и в начале 90-х годов. Я сам все эти иллюзии прошел. Но вообще это довольно наивное представление, потому что кино делается десятки тысяч в год. И ваше кино никому не нужно, его хватает, и если вы не будете его продвигать, если не будете за этим следить, то ничего не будет. И все эти разговоры о том, что это честная игра, все не так. Это нечестная игра, это игра совершенно нечестная. И это надо понимать.

А Голливуд что, не продвигает свои фильмы? А если это чисто рыночное, то почему Голливуд на Украине свои фильмы дублирует на украинский? Это же невыгодно, с точки зрения денег – это невыгодно, это экономически, вроде бы, неправильно. А они дублируют на Украине свои фильмы на украинский язык, хотя они могли бы те же самые фильмы, которые выходят здесь, в России, по закону Украины ты можешь сделать их с субтитрами, что гораздо дешевле, но нет, они дублируют на украинский язык. И понятно, что это чисто политическое решение, и понятно, что они поддерживают развитие украинского языка. И скажите мне после этого, это что рынок?

Но Голливуд дает большие пакеты здесь, и он не только дает пакеты, он оплачивает копии, он оплачивает дубляж, он оплачивает рекламу, и уже кинотеатру дает свой пакет, и говорит: "Вот твои 30%, а вот мои 70%". Ну, простите, а какой российский производитель может себе это позволить? Это что, экономика? Мы же взрослые люди, понятно, что это желание присутствовать на рынке, поэтому на самом деле все, кто хотят на российском рынке присутствовать, платят за это деньги. Если сегодня Франция или Германия устраивают неделю своего кино, они арендуют кинотеатры, покупают их. Значит, на это люди тратят деньги, средства. Мы ничего не тратим. В советское время тратили, "Совэкспортфильм" тратил, продвигал, дублировал картины. До сих пор у нас копии лежат на испанском, на немецком, а это же все деньги. Продвигали их, покупали кинотеатры. В Париже были кинотеатры, в Индии было 20 кинотеатров, в Каире, в Финляндии было 10 своих кинотеатров. Советский Союз этим занимался, у него была сверхзадача. У Российского государства такой задачи нет. По большому счету, сегодня непонятно, нужно ли вообще кино. Поэтому надо принципиально решить вопрос: нужен вообще кинематограф? Если нужен, если он должен присутствовать на мировом рынке, на это нужно тратить деньги. А так просто вам никто ничего не откроет, никому это абсолютно не надо. У нас нет ни одной российской компании, с которой ты можешь выйти на международный рынок. Вообще ни одной!

Вопрос: "Русский мост" же занимается.

К.Шахнахаров: Ну что, чем там "Русский мост" занимается? Нет ни одной серьезной компании, с которой можно по-настоящему выйти, дать картину. Все только на уровне самодеятельности. Но это не будет решено, пока у нас не будет государственного решения. Если это нужно - тогда нужно. А если так, то выходить просто, как одна-две картины вышли в Каннах, погуляли и разъехались. Это абсолютная иллюзия, что на этом рынке можно закрепиться без мощного государственного решения и политики.
М.Болоцкая ("Голос России"): На последнем "Кинотавре" было много хороших фильмов, и каждая пресс-конференция заканчивалась одним и тем же вопросом: "Эти фильмы наш зритель, скорее всего, не увидит. А если они и пройдут, то где-то на задворках". Как Вы считаете, что можно и нужно сделать, чтобы улучшить прокат наших фильмов у нас в стране?

К.Шахназаров: Да, конечно, нужно что-то делать. Если ничего не делать, то ничего и не будет. Поэтому я сделал свои предложения и письменно, направив их в правительство, и устно озвучил их в министерстве. Суть моего предложения состоит в том, что, вы понимаете, главнейшая проблема российского кино в том, что оно выходит на рынок поодиночке. Вот сделала кинокомпания картину или две, и вот она приходит на кинорынок. А что такое сегодня кинорынок? Это владельцы кинотеатров или сетей кинотеатров. И вот рядом приходит Warner Brothers, у которых 60 картин. Представьте себе, что вы владелец, вам предлагают все закрыть, вы ни за что не платите, вам оплачивают рекламу, и вам закрывают весь год. Шутка ли сказать – 60 фильмов! Ну доберете вы еще несколько, но по большому счету - вы закрываете весь год, то есть по большому счету - вам ничего делать не надо. И вот приходит российский производитель, и просит: "Поставьте мою картину", а что ты с ним будешь делать, зачем он тебе нужен? Ну ты поставишь, ну сделаете вы премьеру в двух крупных кинотеатрах – в "Художественном" и еще в каком-то, и потом скажут, что она была в прокате, и постараются продать куда-нибудь на телевидение. Но поскольку в картине масса мата, то ее и на телевидении не будет уже.

На "Кинотавре" еще неплохие картины могут быть, но я уже вижу, что, когда люди постоянно вставляют мат, надо - не надо, у них даже нет идеи куда-то ее прокатать. Потому что известно, что телевидение не возьмет с матом. Значит, уже даже в голову это не берется.

Совсем другое дело, на мой взгляд, если бы была компания, которая могла бы предложить пакет из хотя бы 40-50 российских фильмов. Суть моего предложения в том, что надо учитывать, что поскольку все практически российские картины делаются при более чем 50% господдержки, то государство вполне имеет право сказать: "Вот эти картины мы будем прокатывать". Но при этом не создавать ни в коем случае государственную прокатную компанию, потому что ничем, кроме воровства, это не кончится, а создать тендер. Вообще уже есть приличные российские компании: та же "Каро", "Парадиз", обладающие хорошей рекламой. У них вообще все налажено. И, строго говоря: "Пожалуйста, вот вам весь пакет, 50-60, чтобы вы выходили на рынок с большим пакетом, и поддержка". Поддержку сейчас опять распределяют, каждая компания получает какую-то поддержку на прокат. Строго говоря, две копии напечатали, показали в двух кинотеатрах, а остальное - банкет, то, се.

А здесь все сосредоточить в одних руках. Мне кажется, что это однозначно. И дать им возможность вести свою прокатную политику, которая, понятно, не всем будет приятна. Я имею в виду, что из этих картин некоторые можно показывать только в клубах. С этим придется смириться. Мне кажется, что такая система дала бы результат. Потому что в этом случае эти компании, конечно, а учитывая, что они сами владеют сетями, они бы все равно дали присутствие российских картин в гораздо большей степени. Эти картины хотя бы показывались. Мне кажется, что это было бы более верно, чем сейчас пытаться квотировать. Я в принципе сторонник защиты рынка, но я не очень понимаю, как это будет делаться. А вот такая система сосредоточит все в одних руках, то есть они смогут конкурировать хотя бы по количеству. Кинотеатр уже будет по-другому смотреть на них. И если они будут еще гарантировать им бесплатные копии, рекламу, конечно, это совсем другая история будет. Во всяком случае, я такое предложение отправил и считаю, что было бы правильно это сделать, а там уж как начальство решит.
Вопрос: Не могу не задать вопрос, который интересует, безусловно, всех сидящих здесь и нашу интернет-аудиторию. Каковы Ваши творческие планы как режиссера?

К.Шахназаров: У меня есть какие-то идеи, но они не настолько оформлены, чтобы их обнародовать.
Заключительное слово ведущего.

Спасибо Вам, Карен Георгиевич! Я благодарю Вас за то, что нашли время для общения с журналистами. С предстоящим Вас Днем кино!

Мы прощаемся с нашей интернет-аудиторией. В ближайшие часы на интернет-ресурсах РБК появятся полная стенограмма пресс-конференции и самые яркие видеоцитаты.

Спасибо техническим службам пресс-центра, благодаря которым мы работали в прямом эфире. Хорошего вам продолжения дня! До новых встреч!

Источник: rbc.ru