Алексей Крол. В поисках места под солнцем / Часть 2

Индустрия производства контента

Чтобы произвести контент, нужны три составляющие:

• найти идею – что произвести, для кого, зачем и т.п.;
• найти того, кто сможет это произвести лучшим образом с лучшим соотношением цена/качество, в нужные сроки;
• найти того, кто оплатит производство.

Функцию производства кино и телеконтента осуществляют различные производственные компании – от крупных киностудий и production house полного цикла до специализированных компаний, фокусирующихся на чем-то одном. Это обычный бизнес предоставления услуг. Широта ассортимента и качество предоставляемых услуг зависят от технических и основных фондов, квалификации персонала и связей с вендорами (поставщиками).

В нашей стране, по моим прикидкам, не более 500–600 компаний, оперирующих на этом рынке. Историческими лидерами выступают киностудии, главный бизнес которых – сдача в аренду павильонов, офисов, остатков технической базы многочисленным фирмам, которые оказывают услуги производящим кинокомпаниям. Весь остальной пестрый мир – самый широкий диапазон кастинговых агентств, фирм по аренде оборудования, компаний по post-production, кетеринга, дизайнеров и строителей декораций, логистических компаний, производителей специальных эффектов, каскадерских команд, рекламы и PR, лабораторий, студий записи, сведения звука и т.д.

Крупные производящие компании имеют свои павильоны и производственные базы. Слово «крупный» надо понимать применительно к России. Относительно того, что есть в мире, у нас все мелкое. Даже флагман отечественных киностудий – «Мосфильм» – весьма средненькая студия по мировым меркам и уж тем более карлик по отношению к ряду новых амбициозных проектов, к примеру, в ОАЭ.

Если заглянуть на рынок только США и Канады, там примерно 23 000 профильных компаний (productionhub.com). Почувствуйте разницу: 500–600 в России и 23 000 там.

В отношении производственных компаний важно понять одну важную вещь – это не те ребята, которые создают кино. Это компании, которые оказывают услугу, если есть заказ и есть бюджет. В отдельных случаях мощная производственная компания может выступить частично как источник финансирования. Таким образом, наличие производственных компаний – не ключевой фактор для создания качественного контента. В конце концов, вы можете воспользоваться услугами любой из них, хотя бы у нас или за рубежом.

Ключевым для создания киноконтента является компания-продюсер, которая осуществляет поиск и разработку проекта, включая следующие аспекты:

1. Поиск, покупка, создание и разработка идеи, сценария, в том числе осмысление таких важных вопросов: а кто это будет смотреть и с какой стати?
2. Поиск творческой команды, которая могла бы лучше всего реализовать проект, включая режиссера, продюсера, линейного продюсера, оператора, композитора, художника, директора по кастингу, художника по костюмам и т.п. Эту и последующую функцию выполняют агентства по управлению талантами.
3. Поиск звезд и остального каста.
4. Поиск производственной компании, студии, которая могла бы реализовать проект.
5. Поиск дистрибьюторской компании или группы компаний, которые могли бы обеспечить лучшую прокатную судьбу.
6. Поиск финансовых источников и оптимальных схем финансирования.

Иногда эти функции могут реализовываться независимым продюсером, иногда эти функции реализуются внутри Development Department крупной кинокомпании. В последнем случае у мейджоров нет проблем, где и как произвести, нет проблем, как профинансировать проект. Как правило, нет проблем с тем, кто это будет делать и кто будет сниматься.

В этих вопросах под номерами с 2го по 6-й у крупных студий нет проблем. Может, кто-то не знает, но есть любопытный факт: 96% всего мирового контента производят всего 6 компаний мира (wikipedia).

Вся суета независимого кино, тысячи фестивалей, десятки тысяч фильмов и прочая вибрация – не более 4%. Так случилось, что России там близко нет, но о месте России в мировом кинопроцессе – позднее.

Тем не менее остается вопрос под номером 1, самый важный, самый интимный.

Что снимать, издавать, записывать?

Для финансистов и студий этот вопрос не праздный. Дать green light проекту – это значит принять инвестиционное решение потратить в среднем $ 50–60 млн или больше. Именно поэтому ядро, святая святых индустрии создания контента – это поиск и развитие того, что впоследствии может воплотиться в фильм, телепрограмму, сериал, комикс, шоу и т.п. Именно на этой фазе слово «производство» уходит на второй план, а на первый план выходят такие понятия, как:

• создать, придумать – за это отвечает executive producer, хотя идея может прийти в голову любому;
• написать – за это отвечает писатель;
• продвинуть – эту задачу выполняют агенты;
• найти и купить, если невозможно придумать, – эту задачу выполняют executive development, фокусирующиеся на приобретении прав;
• развить идею – созданную или приобретенную – эту задачу также выполняют executive development, фокусирующиеся на перечисленных выше вопросах с 2-го по 6-й и отвечающие за упаковку проекта и передачу тем, кто уполномочен рассматривать его и принимать инвестиционное решение.

Идеи, логлайны, синопсисы, тритменты, сценарии, книги создают люди.

Причем для того, чтобы делать это, не нужно ничего, кроме желания. Все эти люди подпадают под категорию писатель, хотя зарабатывать деньги они могут как угодно. Но мало написать, надо пропихнуть свое произведение редактору или ответственному чиновнику, который может принять решение – купить или нет права, развивать проект или нет. Функцию продвижения выполняют агенты3. Если произведение принято, то оно поступает в развитие, за которое отвечает executive development. Если он делает это за свои деньги, то он выполняет функции executive producer.

Все перечисленные здесь направления одновременно являются элементами цепочки ценности, клиентами и поставщиками, группами людей и корпорациями, материальными и нематериальными активами, сегментами профессионального рынка производства киноконтента. А сколько стоит индустрия производства киноконтента? Как у любой индустрии, у нее есть затратная и доходная части. Затратная часть представлена суммой всех исходящих бюджетов производимых контентных продуктов, независимо от фазы, в которой они находятся. Доходная часть представлена суммой всех входящих денежных доходов в виде затрат потребителей, инвестиций, кредитов, доходов от продажи лицензий, прав, игрушек, доходов от рекламы и product placement.

(Все данные относятся к 2006 финансовому году в соответствии с доступными годовыми отчетами или Fact Sheet.)

В одной из своих лекций г-н Сельянов упомянул: «Всероссийское кино продолжает оставаться системно убыточным, то есть объем денег, вложенных во все кинопроизведения за год, больше того объема денег, который за год от «индустрии» приходит» (polit.ru). С точки зрения инвестора, возможно, да, но не с точки зрения денежных потоков (Меня вообще эта басня про убыточное кино забавляет. Если все так «системно» плохо, почему Голливуд уже более 50 лет назад попал под антитрастовое законодательство в США?).

Разница между входящими в индустрию деньгами и деньгами, из индустрии исходящими, – это операционная прибыль, а стоимость индустрии можно оценить через мультипликаторы, умноженные на размер этой самой операционной прибыли.

Судя по тому, что сейчас происходит, стоимость российской индустрии производства киноконтента увеличивается более чем на 100% в год. Не путайте это с ростом прокатных сборов, с ними все понятно – они зависят от прокатной базы и доходов населения.

Индустрия, стоимость которой растет более 100% в год, – редкий случай, но для России типичный.

Мировая индустрия контента и современное место России в этом рынке

Мы знаем структуру национальной индустрии, примерно представляем динамику роста ее стоимости. Пора понять, где мы находимся в мировой системе координат. Из отчетов авторитетных организаций мы знаем, что Россия – мировой лидер роста кинорынка.

Приятно осознавать себя мировым лидером роста, но хотелось бы знать, сколько нам еще расти до уровня титанов. Да и вообще, пора понять, что такое «Большая шестерка» (wikipedia). Тогда мы, возможно, более объективно взглянем на себя, более трезво, я бы сказал.

Полезно вдуматься в эти цифры: годовая выручка 6 крупнейших студий США составляет более $140 млрд. Почти столько же составляет их совокупная балансовая капитализация. В то же время, по разным оценкам, объем государственного финансирования кинематографа России составляет около $60 млн, и многие компетентные источники по-прежнему считают, что сумма госдотаций выше частных инвестиций. Я полагаю, что современное место России в мировом кинематографе и мировом кинобизнесе очевидно. По крайней мере, на настоящий момент. Однако ничего нового в этом нет, нас интересует будущее, вектор и потенциал развития.

Таким образом,

ценность нашего кинобизнеса – скорее в будущем, чем в настоящем. Развитие будет иметь два вектора – заполнение собственного пространства и экспансия на международный рынок. В обоих случаях это развитие будет иметь противников и союзников, будут действовать политические и рыночные силы.

Контроль над внутренним рынком важен. В первую очередь – по политическим причинам и во вторую очередь – по экономическим. Хотя потенциальная емкость внутреннего рынка велика, но относительно международного рынка составляет проценты.

Экспансия на внешний рынок также важна по финансовым причинам (все деньги там) и в меньшей степени по политическим причинам (наш основной политкапитал – по-прежнему ракеты, природные ресурсы, земля и тяготение к ШОГ, в меньшей степени – кино и влияние культуры). Таким образом, вектор развития российской киноиндустрии можно сформулировать в двух тезисах. Укрепиться и занять абсолютно доминирующую позицию на внутреннем рынке. Занять вторую после США долю международного рынка контента.

Скептики скажут: легко сказать – трудно сделать. Отвечу: делать легко – трудно знать, что делать (Как в известной притче из НЛП: «Удар молотком стоит 1 доллар. Знание, где ударить, – $10 000».).

В проектном финансировании деньги дают тем, кому верят, верят в то, что претенденты знают, что надо делать. Не буду говорить, что знаю, что надо делать, поэтому буду говорить о здравом смысле процесса. Чтобы доминировать на международном рынке, нужно дать предложение, адекватное запросам международного рынка. И у нас есть у кого поучиться – Китай. Поучиться тому, как они это делают, но не тому, что они делают. Великая держава, но делает стратегическую ошибку – она хочет через 20 лет стать великой автомобильной страной. Самонадеянность, основанная на привязанности к традициям. Через 20 лет великой будет только та держава, которая будет доминировать на рынке глобального контента.

Причина в том, что доля между «богу – богово, а кесарю – кесарево…», между «хлебом и зрелищами…», между «пищей и словом…» все стремительнее будет смещаться к потреблению контента.

«…Не наполнится ухо слышанным, а око виденным…»

(Относительно потребления материальных благ не сказано ничего подобного.)

Итак, исходя из структуры индустрии кино, нашего положения на международном рынке и спроса на том же рынке – что мы можем предложить рынку, в каком количестве, чтобы реализовать вектор развития российской киноиндустрии? Вопрос не праздный! Если перевести его на язык финансов – в какой сегмент индустрии кинопроизводства мы должны инвестировать, чтобы реализовать вектор развития российской киноиндустрии? Если перевести наш лозунг на язык производства, это означает, что Россия должна выпускать десятки тысяч часов оригинального программирования в год, включая до 400–500 фильмов категории А.

Кажется, звучит фантастически, но, к примеру, только TV Globo производит до 2500 часов оригинального программирования в год. Но это одна компания, а мы говорим о масштабах всей страны.

Когда я разговаривал с профессионалами рынка, то слышал сомнение в вопросе: как вы сможете продавать такой объем? Возможно, я перехожу в область фантазии, но все же приведу некоторые аргументы за то, что только с таким объемом и можно выходить на рынок.

Около 45 лет назад один чудак придумал простую схему торговли – продавать все по дешевке. Маржа была микроскопическая, но люди стекались на низкие цены. И экспериментатор скоро понял: чтобы сводить концы с концами, надо продавать очень много за малый промежуток времени, причем затраты на сам процесс торговли должны быть минимальны. Все должно работать, как часы, все вовремя, никаких заторов, задержек, счет идет на секунды.

Если все идеально организовано, покупатель приходит в зал, быстро находит то, что нужно, платит и уходит. Чем быстрее идет процесс торговли, тем выше прибыль.

Предприниматель начал преобразования и через некоторое время усовершенствовал все, что смог, но скорость была недостаточна. Постепенно он обнаружил, что серьезно тормозят его поставщики. Все они поставляли разный товар по-разному… Он начал кампанию по стандартизации поставок, и сейчас эту технологию называют Supply Chain Management («управление цепочками поставок»). В результате успех превзошел ожидание, и этот человек изменил формулу розничной торговли, да и весь пейзаж мирового бизнеса.

Если до него формула розницы звучала как location, location, location, то теперь к ней добавилось слово логистика.

Успех пришел в результате понимания, что розничный оператор, по существу, почти одно целое с поставщиком, и, следовательно, чтобы торговать дешево и эффективно, поставщик должен выполнять очень жесткие требования, а именно:

• поставлять качественный продукт;
• предлагать широкий, гибкий ассортимент, учитывая сезонность;
• проводить маркетинговую поддержку;
• соблюдать технологичность и регулярность поставок;
• терпеть огромную кредиторскую задолженность;
• учитывать интегрированность с ассортиментом розничной сети.

Если перевести на обычный язык, это означает, что торговец более любит стабильного поставщика объемов, чем спорадического эксклюзивного поставщика экзотики. Причина в том, что стабильность поставок – это стабильность потребления, это стабильность денежных потоков, прогнозируемость, значит, отличные отношения с финансистами, устойчивость экономического положения.

Всех интересует стабильность поставок. Тезис современной торговли.

Предприниматель научил этому весь мир. Некоторые из вас скажут: ничего нового! Новым было его имя. Оно не очень хорошо знакомо российскому киномиру, но, на всякий случай, имя этого человека, который уже ушел из нашего мира, – Сэм Уолтон. Создатель сети Wal-Mart. Для справки: Wal-Mart – крупнейшая компания мира!!! №1 списка FORTUNE (money.cnn.com; Wal-Mart удерживает первую позицию уже более 5 лет). Годовой оборот компании – $ 351 млрд – это примерно в 2,5 раза больше, чем объединенный оборот «большой шестерки» голливудских медиакомпаний.

Мировой рынок медиаконтента – это огромная труба, которая пожирает сотни тысяч часов медиаконтента в год, и она нуждается в устойчивых, стабильных поставщиках с широким ассортиментом.

Спросите любого руководителя крупного телеканала: в чем основная головная боль? Чем забить эфир. Искусство программирования уже давно превратилось в искусство маркетинга, так как в основном на большинстве каналов идет один и тот же контент.

Поэтому, если мы хотим войти на мировой рынок, мы должны приходить туда не с единичными странноватыми артхаусами, а с потоком, стабильным слотом диверсифицированной продукции.

Однако мало заявить о большом портфеле, надо доказать, что мы в состоянии это сделать, а для этого нужны всего три фактора: люди, производственные мощности, оборотные средства.

Люди с идеями и люди, умеющие делать кино, – это в первую очередь киношколы и участие в реальных проектах, чтобы получить опыт.

Люди – это хорошие условия для работы ЗДЕСЬ, чтобы ТУДА было ездить невыгодно.

Производственная база – это реально большая киностудийная площадка, уровня, как несколько Pinewood, Barandov или Babelsberg, возможно, вместе взятых.

Это немного – не более 700 – 1000 га.

Окупаемость – через 5 лет.

Финансы – это не просто деньги для нашего кино для нас и для кино на международный рынок. Это возможность привлекать оттуда лучшие кадры, это опыт, это знания.

Финансы – это лучшие технологии. Это лучшее оборудование, а значит, привлечение крупных проектов для российского базирования.

Вывод: в результате может быть два крайних сценария развития российской киноиндустрии и бездна промежуточных. Опишу крайности.

Негативный сценарий

Это когда у внутренних участников, заинтересованных в развитии, нет ресурсов, а у внутренних участников, обладающих ресурсами, нет мотивации для развития.

Это значит, что рано или поздно:

• страновые риски станут приемлемыми;
• все здесь станет более или менее респектабельным;
• стихнут переделы, укрепится истеблишмент (неважно каким образом возникший, ибо у «них» когда-то было то же самое);
• просто придут западные мейджоры и скупят на корню наш рынок (я не сказал нашу индустрию), ибо им более нужна наша аудитория, чем наши хилые киноактивы.

С одной стороны, можно сказать: ну и что, – международный капитал, глобализация и интеграция, но есть один существенный нюанс – тот, кто владеет контентным рынком, тот, кто создает то самое, чем никак не может наполниться ухо и глаз, – именно тот владеет сознанием народа.

Кто владеет сознанием народа – тот владеет его симпатиями, а кто владеет его симпатиями – тот имеет высокий шанс на получение власти, даже при отсутствии демократической процедуры. И это очень важно.

Диктаторы, хунты, аристократии, олигархии всех времен и народов начинали движение к своему концу, когда в их сознании утверждалась ложная вера: если я владею деньгами, административной, законодательной, исполнительной и судебной властью, значит моя власть стабильна.

(Гордыня – самый страшный грех, потому что имеет самые разрушительные последствия. Но гордыня – это просто следствие успокоенности и беспечности. Когда все хорошо, человек стремится вери.)

Боже, кто только не писал об этом, но истина проста: реальная власть – это симпатии народа, симпатии простого и абсолютного большинства.

Законы, процедуры, нормативы, армия – это иллюзия, это тонкая пленка, которая в любом государстве отделяет установленный кем-то порядок от хаоса. Государство как определенный законодательный порядок устойчиво не потому, что у власти есть ресурсы, а потому, что простое и абсолютное большинство системно не хочет ничего менять.

Стабильность государства не в кошельках олигархов и не в казармах силовиков – в сознании народа. Увы, но «чтобы государство благоденствовало, желудки народа должны быть полными, а сердца (умы) – пустыми».

Некоторые наивные интеллектуалы могут думать, что это известное высказывание из известной книги.

Они ошибаются – это лозунг работы Голливуда. Голливуда – не как элемента американской культуры, а как символа и самого важного инструмента управления стабильностью и процветанием государства. (Некоторые наивно думают, что процветание зависит от нефти. Тогда почему нефтяная Россия не процветает в отличие от нефтяных арабов, а не нефтяные Япония, Германия да и вся Европа – процветают?)

Если кто-то еще не верит, то обратимся к словам легендарного топ-менеджера, уникального мастера реструктуризации и тотальных реформ, беспрецедентного лидера и гуру, который сумел осуществить всеобъемлющие преобразования в одной из самых мощных, респектабельных и ригидных семейных корпораций планеты.

Его дар – это использование самого доступного, с одной стороны, и самого ценного, с другой стороны, ресурса любой крупной компании. Я имею в виду лояльность ее сотрудников, причем лояльность столь мощную и бескомпромиссную, что это позволило осуществить полное преобразование в обход многочисленных корпоративных процедур, институтов и противников.

Этот пример близок и важен для нас, так как он действовал в средоточии индустрии развлечений и шоубизнеса, в политике.

Он обладал скудным ресурсом, у него не было доступа к мощным каналам дистрибьюции, он опирался на непрофессиональных энтузиастов и добровольцев.

Но у него был фокус, который решил все, – это контент, идеи. Идеи, которые обращались к самым фундаментальным потребностям целевых групп. Идеи, облеченные в доступную форму, содержали бесспорное узнавание и сверхмотивирующее обещание. Его малобюджетное шоу стало культовым при жизни, породило огромное количество масштабных последователей и определило судьбы нескольких миллиардов человек на планете.

Можно с уверенностью сказать, что нет ни одного человека на планете, который не подвергался бы влиянию его харизмы.

Можно долго дискутировать о разрушительных или созидательных последствиях его миссии, но есть, по крайней мере, два аспекта, в которых он является безупречным примером для подражания:

• эффективность его преобразований;
• понимание ключевых элементов управления сознанием масс.

Некоторые читатели этого текста строят предположения о том, кто это может быть? Возможно, у кого-то возникают мысли о фигурах, подобных Диснею, Эйзнеру, Уэлчу, Мэрдоку, Брэнсону? Возможно, самые прозорливые думают о таких фигурах, как Черчилль, Геббельс или даже Адольф Гитлер, ктото, несомненно, думает о Сталине, а кто-то – о великих лидерах древности.

Уверяю Вас, что все эти люди – пигмеи по сравнению с тем, на чьих плечах они стоят, и кто, бесспорно, является автором современного полиполярного геополитического мироустройства.

Однако я обрисовал эту фигуру не для того, чтобы показать мое личное отношение к нему, хотя нельзя не уважать человека, который был столь эффективен и добился столь впечатляющих успехов.

Моя цель – напомнить его простые слова, в которых содержится бездна политического смысла и дальновидности, слова, актуальные сейчас едва ли не больше, чем тогда, когда они были произнесены: «Кино для нас – важнейшее из искусств!»

(Некоторые, возможно, подумают, что в современных условиях более правильно было бы сказать не кино, а телевидение или Интернет, а возможно, мобильные устройства 3G-поколений. Это фатальная ошибка непонимания. Правда в том, что «не хлебом единым жив человек, но всяким словом…» Телевидение, Интернет, широкополосные каналы, мобильная связь – это лишь каналы доступа, которые принципиально ничем не отличаются от глиняных табличек и наскальных изображений. Сознание (читай – поведение) человека меняет то, что он увидел, услышал, прочитал, воспринял, и в меньшей степени то, посредством чего он это сделал. К примеру, любимым каналом дистрибьюции контента указанного мной топ-менеджера были небольшие записки, которые чаще писались молоком, чем типографской краской. Однако производимый ими эффект был огромен, так как значение имело только содержание и бренд автора.)

В заключение можно сказать:

упустить кино – это упустить народ, значит, упустить страну.

Ведь мы гордимся не нефтью, а делами людей. Давайте гордиться делами наших соотечественников, а не зарубежных мачо. Короче: Страна, позволяющая чужому кино промывать мозги своему народу, – не имеет будущего!

Позитивный сценарий

Это когда у внутренних участников рынка, обладающих ресурсами, есть мотивация и понимание, что необходимо для сверхбыстрого развития рынка.

Это означает, что в первую очередь государство увеличивает:

• объем;
• содержание;
• форму поддержки кинематографа.

Объем поддержки Финансирование российской киноиндустрии надо увеличить с $60 млн до $6 млрд в год. Это более правильная цифра, более подходящая для такой страны, как наша.

Аргументы – объем населения, плотность идеологического давления, необходимость восстановления нормального сознания, нравственного и духовного уровня жителей России, систем общечеловеческих ценностей и принципов бытия.

(Может, кто-то подумает, что российской киноиндустрии? А вот инструментами могут выступать различные объекты – акции, недвижимость, корпоративные долги, векселя, различные паи, доли, лицензии, в том числе различные категории прав.)

Содержание поддержки, то есть куда нужно направить эти деньги:

• в первую очередь реальное кинообразование;
• поддержка дебютантов, пробующихся во всех жанрах;
• поддержка производства;
• поддержка дистрибьюции правильного кино;
• разумеется, жесткое квотирование зарубежной продукции;
• поддержка мировой экспортной экспансии нашего кино;
• соответственно, восстановление того хорошего и фундаментального, что у нас когда-то было;
• финансирование качественных производственных баз;
• поддержка лизинговых программ;
• налоговые инициативы;
• продвижение российских площадок на мировом уровне;
• обязательная возможность копродукции – это жизненно важно, тогда весь мир независимого кино будет здесь;
• поддержка информационной инфраструктуры;
• льготы для спонсоров, как это делается во всем мире… Многие говорят, дескать, будут злоупотребления и кумовство. Мои аргументы таковы.

Во-первых, реалистично сделать более правильные процедуры, как действует весь мир.

Во-вторых, – да, все это будет, но реальный киномир весь стоит на связях и протежировании (как говорится, важно не кто ты, а кто знает, что ты можешь…).

И, наконец, когда критики говорят о возможных злоупотреблениях, можно подумать, что их нет сейчас.

Но самое главное – любая палка имеет два конца, любой вопрос имеет цену, но нас интересуют не негативные составляющие цены, а то благо и возможности, которые мы приобретаем.

В краткосрочной перспективе будут проблемы, но в долгосрочной будет все отлично.

Что касается кумовства, засилья «детей», блатных – это не проблема.

Рынок, в особенности кинорынок, – это саморегулирующееся сообщество, которое всегда будет разнородно.

В живых останется только то, что способно создавать продукты, пользующиеся спросом.

Что касается тех, кто пользуется административным ресурсом, – на то он и административный ресурс, чтобы им пользоваться.

Форма

На самом деле, это очень важно. Форма – это то, как оно работает. Если будет много денег и много благих направлений, но форма будет неверная, проку не будет.

Я не буду останавливаться на подробном анализе американской или французской системы. Сразу перейду к тому, что считаю правильным и рабочим. Это мнение сложилось в первую очередь на основе бесед с представителями финансового сообщества. Все финансовое сообщество можно условно разделить на два типа – кредитные институты и инвестиционные институты.

Задача первых – поддержка системной ликвидности, будь то государство, компания или частное лицо.

Это происходит через кредитование субъектов, когда у них возникает потребность в текущем финансировании.

Причина не важна – это ли кассовый разрыв (плановый или внеплановый), это ли необходимость буферирования какой-то сделки, это ли необходимость аккумуляции средств.

Суть в том, что банки выполняют роль финансового буфера, они выполняют подкачку средств, которая подразумевает их возврат с оговоренным процентом. Это значит, что банк по большому счету не имеет права рисковать, поэтому его сектор – сделки с обеспечением, ликвидное покрытие которых больше, чем объем выданных средств.

Именно поэтому банки так любят первоклассных заемщиков, ипотеку, автокредитование или потребительское кредитование по форме 2НДФЛ.

Размер и качество кредитного портфеля – вот смысл универсального банка. К тому же, если размер качественного кредитного портфеля приближается к некоторому порогу, то он может делать так называемую секьюритизацию долгов, проще говоря, их упаковку и продажу.

И именно поэтому банки не принимают в обеспечение права на сценарий, фильм и, по существу, не могут прямо кредитовать кинопроизводство.

Однако банки могут кредитовать при наличии поручительства первоклассного заемщика, тем более если есть различные страховки. Запомним это.

Вторая группа – инвестиционные институты. Выполняют роль драйверов экономики, финансируют развитие того, чего еще нет, но что будет и, следовательно, может принести доход на вложенные суммы. Целью инвестиций всегда является возможность приращения вложенных средств. Другого в природе не бывает (Кроме воровства).

При инвестициях действует правило: чем больше риск, тем выше должна быть ожидаемая прибыль. И наоборот, чем ниже риск, тем меньше ожидаемая прибыль.

В этом смысле производство и дистрибьюция кинопродукта – обычный вариант для инвестиций, причем весьма похожий по ряду параметров на возведение недвижимости. Отличия только в одном: если вы возвели правильный дом в правильном месте, то чудес ждать не приходится. Вы получите среднерыночную доходность для данного размещения и типа недвижимости.

С кино по-другому – вы можете потерпеть убыток, но можете и получить прибыль. Статистика говорит, что 80% фильмов – убыточны, но я полагаю, что статистика врет. Тем не менее кино относится к рискованным видам бизнеса, если сравнивать его с недвижимостью.

Таким образом, те, кто решается инвестировать в кино с целью извлечения прибыли, все-таки стремятся минимизировать свои риски.

(Я не имею в виду узкую группу лиц, которая не стремится к получению прибыли и довольствуется ролью меценатов и ангелов. Я также оставляю за скобками их очевидные мотивы.)

Подходы достаточно универсальны как у нас, так и на Западе. Подходы эти обусловлены не страновой спецификой, а общей методологией снижения рисков и спецификой кинопроцесса. Проще говоря, относительное большинство стремится инвестировать поздние фазы кинопроектов, когда уже есть до 50% бюджета, есть понятный каст с историей успеха, когда есть производящая компания с опытом, возможно, подписаны различные distribution deals.

Этих людей можно понять, но это их стремление порождает ряд системных проблем:

• переизбыток средств финансирования поздних фаз и недостаток проектов, подходящих по этим критериям;
• недостаток средств финансирования ранних фаз и особенно девелопмента.

В результате если нет денег для самого начала, для инициации, для поддержки дебютантов, для экспериментов, то это приводит к дефициту качественных проектов, уменьшению количества претендентов и стагнации в отрасли.

Это понимают во многих странах, особенно там, где есть существенная государственная поддержка кино, поэтому создаются фонды и различные инструменты. У нас это тоже есть в форме поддержки дебютов, но сейчас деньги государства работают неэффективно.

Мы финансируем либо 100% малобюджетное кино, которое, по определению, не может вырваться за некие рамки качества, либо до $1 млн копродукцию при наличии инвестора.

Однако у нас нет форм финансирования первичных фаз проекта.

Более того, при попытке получить частичное финансирование необходимо предоставить подтверждение о внебюджетном дофинансировании, что также закрывает этот путь для дебютантов.

В этом состоит коренная порочность нашей системы, которая есть система госзаказа, а не грантовой поддержки. Отличия принципиальны.

Система госзаказа подразумевает выполнение 100% объема работ, причем сам факт выполнения превалирует над качеством. Я имею в виду не техническое качество, а прокатную судьбу, которая есть реальное мерило качества кино. Грантовое финансирование означает поддержку деятельности потому, что ее наличие представляется важным с государственной точки зрения.

При этом грантовая поддержка допускает неудачное завершение проекта, право на ошибку. Не нужно это путать с халатностью и невыполнением условий государственного контракта. Это означает, что при грантовой поддержке продюсер может получить незначительные суммы для развития проекта, включая оплату написания сценария, проведение предварительного кастинга и т.п. Речь идет о $5, 10, 30 тыс.

Это снимает огромную проблему для развития индустрии. Это создает поток новых проектов, которые уже более или менее развиты и готовы для участия в конкурсах поддержки следующих этапов. Ничего нового в этой системе нет. Так функционирует все мировое венчурное сообщество, где есть два четко выраженных этапа:

внерыночный, включая:

• научно-исследовательские работы;
• опытно-конструкторские работы;
• создание опытных образцов и прототипов;

рыночный, включая:

• создание серийных образцов и вывод их на рынок.

Эти два этапа финансируют два совершенно разных типа финансовых институтов: первый финансируют фонды, иногда на безвозвратной основе, а второй финансируют инвестиционные институты или фонды, функционирующие на возвратной основе.

Именно так обеспечивается структурное финансирование на всех этапах, при этом подразумевается, что более 50–60% средств, направляемых на исследования, планово списываются. Для людей понимающих очевидно, что исследование – это форма научения и выращивания талантов. Аналогично в кино. Финансирование ранних фаз – не потерянные средства, это финансирование самых настырных и талантливых. Это прямое финансирование будущего.

С другой стороны, когда проект «дозрел» до рыночной фазы, то возможно финансирование промежуточных фаз: не в полном объеме, частично на возвратной, частично на невозвратной основах.

Это те самые деньги и гарантии, которые делают возможным получение остатка от осторожных инвесторов (Те самые 50% при условии, что остальное уже есть). При этом финансирование может выражаться не форме прямого перечисления средств, а в форме предоставления государственных гарантий. Для государства это тройная выгода: оно не отвлекает живые деньги, заставляет работать долговую емкость, а также привлекает на этот рынок банки (Вспомните – банкам нужно обеспечение).

В данной цепочке действуют следующие финансовые операторы:

• грантовый фонд;
• инвестиционный государственный фонд;
• частные инвесторы;
• прокатные или производственные компании;
• банки, но никак не принцип государственного заказа, который действует сейчас (Политический заказ может быть оставлен для тематических фильмов и фильмов событий).

Как добиться того, чтобы это стало реальностью?

На политическом уровне. Все в действительности очень просто.

Внешне любое государство, любая крупная система – это набор процедур, норм, законов, актов, кодексов.

Внутри – это политическая воля узкой группы лиц, обладающих реальной властью (Я отношу это ко всем странам, даже к «оплотам демократии», где формы узурпации более тонкие и благопристойные). В этом смысле я не говорю о том, что тоталитарность хуже демократии, я говорю о том, что эффективнее для укрепления страны и повышения благосостояния народа.

Таким образом, чтобы какое-то изменение произошло, это должно быть очевидно выгодным для тех элит, от которых это реально может зависеть.

Безусловно, любое нововведение, в том числе и такое, о котором написано выше, приводит не только к увеличению новых возможностей, но и к частичной или полной отмене старой системы.

Также совершенно понятно, что действующая в настоящий момент система имеет не только недостатки, но и явные плюсы.

Также понятно, что объем выгод от этой системы не всегда распределяется равномерно или справедливо. Впрочем, справедливость – партийное понятие, поэтому мы не будем говорить о том, что это правильно или нет.

Мы говорим о том, что есть группа людей, которая обладает значительно большими возможностями эксплуатировать текущую систему, чем остальная масса трудящихся.

Соответственно, для этой группы людей текущая ситуация – благо, а изменение текущей ситуации – угроза, неопределенность.

Сейчас реальное кино – удел немногих, а мощная государственная поддержка открывает двери для всех.

Просто число первых среди равных станет относительно меньше общего числа участников процесса.

Очевидно, что эта новая конкуренция невыгодна тем, кто сейчас на «Олимпе». Причем все, кто внутри, понимают, почему они там оказались, и далеко не всегда по причине вящего таланта. Я не хочу, чтобы мои слова были восприняты как осуждение. Для нас это важно как констатация факта.

Узкая группа – это те, кому невыгодно любое нововведение. Эта группа людей обладает определенной, пусть и опосредованной, властью, влиянием, именами. Они имеют реальный рычаг как для того, чтобы стимулировать процесс развития, так и для того, чтобы в действительности его саботировать. И опять для нас важно не осуждение, а понимание этого расклада, так как именно отсюда следует простейший вывод:

• не нужно никаких революций;
• нужна внятная преемственность, а не новый передел полян под видом реформ;
• нужны структурные и кадровые гарантии;
• нужны преференции и выслуга лет, нужны почетные пенсии и привилегии для аффилированных лиц.

Некоторые могут ужаснуться: как я смею, к чему я призываю! Господа, в этих вопросах надо быть прагматичным.

Мы говорим о системной сделке между теми, кто уже обладает ресурсами, и теми, кто НЕ ОБЛАДАЕТ ресурсами, но отчаянно хочет ТОЖЕ получить возможность для реализации.

В этой ситуации нет шансов НЕ договориться. Единственно верный сценарий – договориться, иначе революции, андеграунд, духовное дессидентство, обремененное прокуратурой. Плавали – знаем.

Это элементарная политика, классика. Если не можешь победить – возглавь. Более того, именно это и есть основа эффективной инвестиционной политики.

Если приглядеться, то инвестор – тот, кто имеет деньги и власть, а соискатель инвестиций – тот, кто имеет желание, мотивацию и идею, но не имеет денег и власти. Когда инвестор воспринимает идею и дает денег, он не просто получает доход, он получает лояльного сторонника.

Если инвестор не дает денег, он никогда не получит понимания. В лучшем случае соискателя профинансирует другой инвестор, в худшем случае окажется, что это был венчурный проект под названием «революция» (Именно в этом момент люди понимают, почему призыв делиться – столь важен). Или «терроризм».

Или «сепаратизм». Или любой иной повод, чтобы изменить статус-кво.

И напрасно кто-то думает, что ситуация не назрела. Речь не в ситуации, а в наличии лидера или условий для его возникновения (Почитайте Джозефа Кемпбела «Структура Мифа» или посмотрите фильм «Храброе сердце»).

В нашей, российской ситуации есть стандартные бюджетные и законодательные процедуры и есть те, кто ими управляет в нужную сторону. Это в первую очередь Президент, его Администрация, Правительство и Государственная Дума. И речь, возможно, идет о том, насколько эффективно и прямо лоббируются интересы отрасли, или о том, как они лоббируются. И, скорее всего, кем они лоббируются, кем ставится задача, кто способен обсуждать эту программу? Кто может проявить достаточно прозорливости, государственного подхода и порядочности, чтобы хотя бы выслушать? На тактическом уровне. Создать сборную рабочую группу, дать ей правильный статус, небольшой бюджет и еще меньший срок. Абсолютно понятно, кто должен быть в ее составе категорически (Не считая генералов) и с кем нужно договариваться. Это будет самый успешный кинопроект, профинансированный Роскультурой.

---

Источник: alexkrol.ru