Сергей Соловьёв. «Слабо умные» и безмятежные

11 марта, обогнав долгожданных «Анну Каренину» и «2Ассу2», на киноэкраны выходят «Одноклассники» Сергея Соловьева. Накануне премьеры «Сеанс» побеседовал с режиссером о героях и главных зрителях его нового фильма — поколении нынешних двадцатилетних, безмятежных и «слабо умных».

— Почему же все-таки не вышли в широкий прокат два ваших фильма минувшего года?

— Здесь нет никаких интриг или глубокого тайного замысла — дело в не слишком хорошо известных мне прокатных соображениях. Просто у меня вышли три фильма фактически в один год — и Сергей Сельянов решил, руководствуясь определенной логикой, изменить порядок их показа. Для меня главное, что перспективы появления на экранах «2Ассы2» и «Анны Карениной» сейчас выглядят вполне реально: в ноябре будет день столетия со дня смерти Толстого — к нему и приурочен выход дилогии. Причем идти она должна довольно долго, а в декабре на Первом канале будет показана еще и пятисерийная телеверсия «Анны Карениной».

— «Одноклассников» ждут те же зрители, что мечтают об «2Ассе2» и «Анне Карениной»?

— От фильма к фильму зритель, конечно, меняется. Но недавно была, например, ночь «Ассы» в кинотеатре «Художественный» в Москве — и пришел совсем молодой народ. Я-то, конечно, ждал таких ностальгически настроенных людей, решивших пересмотреть хорошо знакомую им первую «Ассу», а потом посмотреть вторую. Но оказалось, что реакции молодых зрителей на первой «Ассе» были ровно такие же, как тридцать лет тому назад. Значит, в чем-то главном зритель и не меняется. Поэтому я вообще стараюсь не делить людей — в частности, зрителей молодых — на поколения. «Одноклассники» и их ровесники — это не какое-то мутантное непознанное поколение, для изучения которого нужны специалисты по космическим технологиям. Просто единственная особенность их в том, что они попали в очень темную историю: их с первого и до десятого класса учат быть успешными, причем по принципу «встав на труп товарища, становишься на десять сантиметров выше». В сущности же, мы от десятилетия к десятилетию видим одно и то же — путешествие идеального в реальном. Это реальность новая, а люди — старые. В центре моего наблюдения за переменами реальности всегда будет человеческая личность, адекватная, нормальная; то, как она противостоит новым условиям, как сохраняется, как выживает, как адаптируется или не адаптируется.

— Но ведь у нынешней молодой личности, судя по «Одноклассникам», это противостояние оказывается совсем уж безмятежным и расслабленным…

— Все революции, все контрреволюции должны сейчас происходить внутри человека. Недаром я назвал «Одноклассников» «слабо умным кино», имея в виду не глупость его, конечно, а прелесть и очарование такого естественного порядка вещей, когда люди, прежде всего молодые люди, просто живут, не меряя свою жизнь этими неживыми и скомпрометированными для любого нормального человека понятиями. Мои герои в этом смысле и впрямь «слабо умные» — в них есть самое лучшее, чем отличаются подлинные безумцы. Вместо непонятной борьбы и искусственных поисков смысла жизни, они просто живут со всей полнотой вкуса к ней.

— Поэтому Вы назвали однажды двух героев «Одноклассников» — московского алкоголика и полубезумного поляка-дауншифтера, обитающего на Гоа — «хранителями молодого поколения»?

— Прекрасное генетическое наследие эти алкаши и безумцы. Вспомните хотя бы Геннадия Федоровича Шпаликова — не самым он комфортным был человеком: мягко говоря, любил выпить и часто производил впечатление полубезумца и полудолбака — и ведь этот обаятельный полудолбак сделался настоящим хранителем целых поколений. Потому что вокруг него всегда витал дух колоссальной жизнеспособности раздолбайства.

— Жаль только, в нем самом запас этой жизнеспособности оказался таким ограниченным… А повлияло ли как-то на Ваш режиссерский подход то обстоятельство, что Соня Карпунина, сценаристка и одновременно исполнительница главной роли, является ровесницей своей же героини?

— Едва ли — интересный момент здесь в том, что я повелся вовсе не на какое-то новаторство немыслимое и оригинальность, которые предложила мне Соня, а, наоборот, на удивление перед ее следованием традиции. При этом когда я впервые взял в руки листок с набросками ее сценария о девушке, режущей себе вены (а сценарий этот предназначался изначально для Сониного учебного девятиминутного фильма), то сразу понял, что на эту роль нельзя брать никакую актрису вообще — ни плохую, ни хорошую, ни выдающуюся. Можно брать только Соню вместе со всем, что в ней есть. В общем-то, нельзя с уверенностью сказать, что это была актерская работа в привычном понимании — скорее Соня оказалась этаким живым 3D-приложением к сценарию.

— Что вообще более характерно для молодых кинематографистов сегодня — следование пресловутой традиции или все-таки стремление к новаторству?

nbsp;— Сейчас вообще не в новаторстве счастье — это видно уже потому, как на наших глазах весь живописный андеграунд выродился в мощное коммерческое предприятие. Глядя на это, становится ясно, что понятия классики, авангарда и традиции меняются и перетекают друг в друга в зависимости об обстоятельств конкретной эпохи. В сущности, они всегда находятся в динамическом соответствии. Сегодня, например, многие произведения соцреализма стали абсолютным авангардом. По мне, так авангард — это на самом деле все, что сохраняет настоящее и человеческое в нашей душе, а все, что переводит эти понятия на денежный язык и начинает измеряться числом зрителей, оказывается соцреализмом настоящего. Исходя из этого, можно оценивать и происходящее в кино сегодня.

— Обстоятельства изменились, а Ваши герои еще слушают Цоя — даже в «Одноклассниках» звучат его песни. Он жив как хранитель того вечного авангарда, в котором все настоящее?

— Я очень хорошо знал Виктора Цоя, а впервые его записи привез мне Сергей «Африка» на съемках «Ассы» в ресторане. Но интереснее всего вот что: мне казалось тогда, что, конечно, я все понимаю, а выяснилось — ничего подобного: казалось, только пока не слишком вдумчиво бил ногою в ритм по полу. И в сценарии «Одноклассников» песни Цоя тоже не были сразу специально запланированы. Я случайно решил как-то ночью послушать «Черный альбом» — и тогда уже не примерно, а вполне определенно кое-что понял — то, что можно назвать серьезной, а может, и фронтальной составляющей нашей жизни, не изменяющейся от поколения к поколению.

Источник: журнал "Сеанс", Ксения Друговейко